В 1370 году дворянский род фон Плауэнов, который наряду с двумя другими династиями традиционно управлял Фогтландом – регионом, расположенным между Тюрингией, Саксонией и Баварией – пополнился еще одним отпрыском мужеска пола. Младенец получил обязательное в этом семействе имя Генрих. Историки считают, что на характер будущего рыцаря наложило заметный отпечаток место его рождения.
«…как истинный тюрингец он был склонен к размышлениям, и одновременно, как и всем жителям восточногерманских земель, ему были присущи прямолинейность и суровость, - рассказывает Эрих Машке. - Многое связывало родину Генриха с Пруссией, и выходцу из Тюрингии не так уж сложно было попасть в орден и его прибалтийское государство».
Действительно, начиная с XIII века, когда началась колонизация языческой Пруссии, понятия «фон Плауэн» и «Тевтонский орден» были практически нераздельны. Известно о четырех братьях (в различной степени родства) Генрихах фон Плауэнах, но одному из них предстояло сыграть воистину уникальную роль в орденской истории.
Впервые наш герой попал в Пруссию еще 21-летним крестоносцем, а через несколько лет официально пополнил ряды боевых монахов. Карьера складывалась гладко: в 1397-м Генрих получил должность компана (адъютанта) комтура Данцигского замка, а через год стал хаускомтуром, ответственным за связи со светскими властями. Полученный в этот период опыт взаимоотношений с отцами одного из крупнейших ганзейских городов в дальнейшем весьма пригодился фон Плауэну – но об этом позже. А пока свое управленческое мастерство он еще 10 лет совершенствовал последовательно на постах комтура Нассау и Швеца. Добросовестная, но ничем особенным не выдающаяся служба тевтонского рыцаря круто изменилась с началом Великой войны 1409-1411 годов, в которой Тевтонскому ордену противостояли Великое княжество Литовское и Королевство Польское.
Как известно, вскоре после начала военных действий враждующие стороны заключили перемирие, длившееся до июня 1410 года. Назревало большое сражение, и местом сбора орденского войска тогдашний великий магистр Ульрих фон Юнгинген назначил замок Швец, где комтурствовал фон Плауэн. Что произошло 15 июля 1410 года на поле между деревнями Грюнвальд и Танненберг, тоже хорошо известно: Тевтонский орден потерпел сокрушительное поражение, потеряв убитыми 205 рыцарей, в том числе 11 комтуров и самого великого магистра. Кстати, в той битве сражались трое братьев фон Плауэнов, и на помощь к ним с подкреплением из Фогтланда спешил четвертый, но он принять участие в грандиозной драке не поспел.
Собрав после разгрома всех, кто остался, принявший на себя общее командование Генрих фон Плауэн поспешил в Мариенбург, чтобы попытаться отстоять хотя бы тогдашнюю столицу орденского государства. Там его уже ждал тот самый опоздавший кузен с отрядом из 400 «корабельных детей», сиречь матросов из Данцига. Спалив дотла город, чтобы обеспечить максимально некомфортные условия осаждающим, тевтонцы заперлись в огромном замке и избрали своего предводителя штатгальтером (проще говоря, местоблюстителем) великого магистра.
Что ж, фон Плауэн смог блестяще организовать оборону Мариенбурга, сумев в итоге отстоять замок. Его заслуги получили фактическое признание 9 ноября 1410 года, когда Генрих стал великим магистром Тевтонского ордена – 27-м по счету.
«Он был единственным человеком, у кого достало мужества продолжить борьбу после поражения прусской ветви ордена; лишь он один знал, как должен дальше развиваться орден, - пишет Машке. - Теперь речь шла уже не о боевом мужестве, выказанном его предшественником Ульрихом фон Юнгинген на поле брани. Здесь требовалось мужество иного рода: нужно было день за днем отдавать свою жизнь службе, нужно было быть беспощадным к себе и к тем, кто еще может принести пользу, следовало отказаться от стариков, в которых не было проку, и все ради единственной цели — спасти орденское государство».
Увы, едва ли не первый же шаг, сделанный фон Плауэном в его новой должности вызвал сильное недовольство рыцарской братии. Дело в том, что, согласно заключенному в феврале 1411 года Торнскому миру, орден обязался выплатить победителям огромную контрибуцию. Собрать требующуюся сумму исключительно с разоренных войной крестьян и горожан было невозможно, поэтому великий магистр повелел владельцам многочисленных «бургов» передать в госказну все имевшееся у них золото и серебро, подав тому личный пример. Впрочем, о простолюдинах тоже не забыли: ради того чтобы осуществить первый транш, помимо уже действовавших, был введен особый налог. Представители сословий, собравшись на съезд в Остероде, долго вздыхали и чесали затылки, но, в конце концов, признали необходимость дополнительных отчислений и смирились с этим.
И только богатый Данциг платить отказывался наотрез. Хитрые тамошние купчины спали и видели, как бы полностью выйти из-под власти тевтонцев, став по-настоящему вольным городом. Ситуация еще больше накалилась после выходки данцигского комтура, которым великий магистр назначил своего младшего брата. Этот Генрих фон Плауэн в силу своей молодости не был столь искушен в искусстве переговоров, как старший брат, который терпеливо и упорно добивался своей цели и почти уболтал отцов города тряхнуть-таки мошной.
- Какого дьявола ублажать вероломных тварей! – вспылил фон Плауэн-младший. – А ну-ка вызовите в замок на переговоры этих, как, бишь, их там… Конрада Лецкау, Арнольда Хехта… и да, еще этого чёрта, как там его… да, Варфоломея Гросса пусть с собой прихватят. Я этим сукиным детям быстро объясню, wer ist wer!
Крутоватый характером рыцарь был еще и скор на расправу: 6 апреля обоих бургомистров и члена горсовета прямо в замке схватили и на следующую ночь повесили. Произошло это без ведома великого магистра, который узнал о казни только через несколько дней. А когда неделю спустя это стало известно и горожаном, запахло вооруженным восстанием, и фон Плауэну-старшему пришлось использовать весь свой дипломатический талант и старые связи, чтобы замять скандал, взяв на себя всю ответственность за действия вспыльчивого брата. Нет худа без добра – зато в совет Данцига удалось ввести делегатов от городских цехов: им надлежало противостоять махинациям местных патрициев, которые зачастую теряли берега не хуже спесивых комтуров.
Однако меньше чем через месяц обозначилась даже более серьезная проблема. По подозрению в подготовке убийства великого магистра были арестованы комтур Редена Георг фон Вирсберг и еще несколько дворян. Причем главарь мятежников не только сам собирался занять место фон Плауэна, но и замыслил пленить комтура Данцига, а сам город с прилегающими землями отдать полякам! Возмездие последовало суровое. И хотя фон Вирсберг отделался пожизненным заключением, все его сообщники гуськом поднялись на эшафот. Любопытно, что среди них был некий Николаус фон Ренис, предводитель т. н. «Союза ящериц», в который входили рыцари Кульмской земли. Грешок за ним тянулся еще с Грюнвальда – именно сей господин и подал сигнал к всеобщему бегству.
Сообразив, что внутри ордена у него наверняка имеются и другие тайные враги, фон Плауэн, тем не менее, был вынужден продолжать непопулярную политику. Поляки требовали денег, и нужно было вводить еще один налог, касающийся абсолютно всех - от самого знатного рыцаря до последнего свинопаса. Чтобы избежать предсказуемых волнений в государстве, великий магистр решил наделить сословия бОльшими правами. И осенью 1412-го учредил совет земель из представителей дворянства и городов, которым, «надлежало быть посвященными в дела ордена и по совести помогать ему советом в управлении землями». Конечно, никакой демократией тут не пахло: члены лангдесрата назначались лично фон Плауэном, целью которого было довести свою волю до народа и заодно разделить ответственность с «помощниками». Кроме того, тем самым великий магистр стремился ослабить складывавшуюся против него оппозицию.
«Он поддерживал мелкие города в противовес крупным, прусских свободных людей в Самланде наряду с рыцарством, как, впрочем, и низшие сословия, которые были наделены немаловажными привилегиями в рыбной ловле и добыче древесины, - сообщает Эрих Машке. - Минуя городской совет, он обращался непосредственно к общинам, предпочитал иметь дело не с сословными представителями, а непосредственно с самими сословиями. В интересах большой игры он сталкивал между собой ее невольных участников… а потом с помощью обдуманных действий пытался восстановить равновесие, как это делалось в прошедшие, более счастливые и богатые времена».
Впервые за время пребывания Тевтонского ордена в Пруссии великий магистр столь явственно обозначил приоритет интересов орденского государства перед интересами собственно военно-религиозной организации. Для остальных «братьев» такое расклад был откровенно неприемлем, и они вполне ясно давали это понять. В то и дело вспыхивавших спорах даже железная выдержка фон Плауэна начала ему изменять – Генрих то и дело повышал голос на оппонентов и употреблял крепкие выражения по их адресу.
В итоге дошло до того, что в процессе принятия решений фон Плауэн предпочитал ограничиваться советом низших чинов и не допускал к себе высших руководителей ордена, выставив у дверей своих парадных покоев вооруженный караул.
- Великий магистр окружил себя астрологами и предсказателями, и теперь эти шарлатаны решают судьбу страны, - шептались между собой донельзя возмущенные тевтонцы.
Придя к выводу, что выплата контрибуции в оговоренных размерах приведет к финансово-экономическому краху страны, фон Плауэн решил попытаться решить проблему военным путем. Собрав к осени 1413 года войска, он поставил во главе них своих младшего и двоюродного братьев, приказав выдвигаться на поляков. А сам, поскольку чувствовал сильное недомогание, остался в Мариенбурге. Там великий магистр вскоре и узнал о предательстве маршала ордена Михаэля Кюхмейстера, который приказал уже топтавшему вражескую землю войску вернуться обратно. Чтобы подавить намечающийся бунт в зародыше, фон Плауэн созвал орденский капитул. Однако результат оказался прямо противоположным ожидаемому.
Пропустив мимо ушей обвинения в измене, члены совета в свою очередь выдвинули целый ряд претензий. Среди обвинений фон Плауэна в сумасбродных поступках было и то, что он искал совета у мирян «противно уставу нашего ордена». У великого магистра отобрали ключ и печать – знаки его власти и ввергли в узилище. Очутившись в оковах, 7 января 1414 года фон Плауэн официально отказался от своей должности, которую через два дня занял… тот самый Михаэль Кюхмейстер. Первым делом он сместил данцигского комтура Генриха фон Плауэна–младшего, понизив его до попечителя замка Лохштедт. Старшему же брату оставили маленькое комтурство Энгельсбург.
Младший фон Плауэн, однако, не смирился с унижением и решил в свою очередь составить заговор против нового великого магистра. Свергнуть «мерзавца Кюхмейстера» он рассчитывал с помощью заклятых врагов – поляков. Но из этой затеи ничего не вышло, поскольку конспиратор из бывшего комтура Данцига был никакой. Его письма к старшему брату, где излагался план переворота, оказались перехвачены. Организатору несостоявшегося путча удалось бежать в Польшу, под покровом ночной темноты переплыв пограничную речку. А отдуваться за младшего пришлось фон Плауэну в Энгельсбурге, откуда он загремел прямиком в данцигскую тюрьму – какая издевка судьбы! После семи лет пребывания там бывший великий магистр еще три года чалился в каталажке Бранденбурга, а затем был переведен во все тот же Лохштедт.
Жизнь в такой дыре сама по себе была не сахар. Из отведенной фон Плауэну кельи открывался унылый вид на серую гладь Фришского залива и дикий лесистый берег. Но еще больше угнетало узника немилосердное обхождение с ним тюремщиков.
«Служители пьют мое пиво, я вынужден часто жить на черном хлебе, а моя одежда более чем убога», - писал старый рыцарь в вышестоящие инстанции.
Таких посланий за пять лет набралось на целую книгу:
«Вынуждены мы посетовать на то, что не властны мы ничем распоряжаться, что маршал со своими гостями и холопами выпил все наше вино и лучший мой мед и хотел забрать у нас бочку меда, которую нам дал епископ Хейльсбергский, и намеревался ограбить наш погребок».
В другой раз фон Плауэн просил новый плащ, так как его порвался.
«Поистине печальна судьба безвинно страдающего человека», - присовокупил он к этому письму.
Положение фон Плауэна улучшилось в мае 1429-го, когда Кюхмейстер, поняв, что не может решить проблемы, стоявшие перед его предшественником, добровольно сложил магистерские полномочия. Заступивший на этот пост Пауль фон Русдорф ничего против старика не имел и назначил его опекуном Лохштедта «с надлежащим содержанием».
Но в своей последней должности Генрих фон Плауэн пробыл недолго, скончавшись в декабре того же года. И только после смерти он удостоился тех почестей, которых был лишен при жизни. Спаситель Мариенбурга был торжественно погребен в этом замке рядом с останками других великих магистров.