«Жизнь не бывает красивой или не очень, она — такая, какая и есть. Не зависимо от того, верят другие в данный её вариант, или нет. Она разная и неустойчивая. Подобно, химическому соединению. Вот была фееричной, искрила и переливалась, а вот уже успокоилась, а вот и напряглась. Выбирай — какую любишь, в какую вкладываешь силы. Надежды…
— Красиво невыразимо! Жаль…
— Что жаль?
— Не поверят, жаль. Вот выложу в сеть и тут же закудахчут. «Откуда снега взяла?! У нас, по всей стране только на одну снежную бабу и собрать! А тут — такие завалы! Фотошоп — ярый и наглый!» И точно такое и скажут, хотя, как можно фотошопом настолько преобразить действительность? Можно, как считаешь?
Спутник прижал понастойчивее педальку, двигатель взлетел оборотами, заурчал, посуровел. Из-под колёс полетела снежная взвесь, пыль, самум. Пейзажи за окнами замелькали — в калейдоскопических скачках и вывертах. День уже унимался, где-то вдали горизонт окрашивался в малиновое, закатное. Начавшись с нешуточного морозца, к вечеру подобрел и градус сбавил. И однако, пока мы вдвоём шастали по сугробам, фотали зимние виды, дышали декабрьскими ожиданиями. В сапоги и боты нахватали снежка, застыли щеками и членами, проголодались и устали. И теперь мирно оттаивали. Я отхлёбывала из термоса, пышущий вишнёвыми парами, чай. Зажёвывала впечатления от прогулки пирожком с изюмом и курагой. Супруг — птичкой в кормушке — перекусывал у меня с руки. Темнело быстро, остановки не учтённые — ни к чему.
— Плюнь. Не поверят и ладно. Для них, что ли, поехали?
— Да я не расстраиваюсь, было б о чём. Просто. То, что у них в мозгах не откликается, они отметают сразу. Словно, только потому, что закроешь глаза и выключишь мысли. То, что тебя не устраивает. То, что ты не хочешь, чтобы было. Исчезнет. Или станет иным. По твоим — заказанным — желаниям. Глупо. Как же глупо.
Он хмыкнул. Принял, не глядя, — из моих пальцев — стаканчик с питьём. В три глотка осушил, вернул мензурку. Повеселел, включил музыку, принялся подпевать. Выровнял крейсерскую, шутя прихватил меня за коленку. «Тепло ли тебе, девица?» — Дедом Морозом поинтересовался, с дальним прицелом.
— Не оживляйся. До мотеля ещё полста вёрст. А авто-секс, при таких погодах, затруднителен.
— Почему? Валенки скинем и — вперёд!
Я рассмеялась, с живостью представив. Вытянулась корпусом, чмокнула — куда-то, в ухо. Шепнула непотребное. Увернулась от шаловливой руки, возвратилась в прежнее положение. Притёрлась, размякшей потеплевшей спиной, к мультконтурным. Закрыв глаза, посидела. До телесной тишины. Потом, достала с задних фотик, полистала отснятое.
Мир — вовсе не такой, как видят все. Он — восторженнее и прекраснее. Он — лучше, чем говорят о нём обыватели, во стократ. Можно попробовать показать его таким, как видишь. Именно, ты. Но, что толку…
— Не поверят. Ох, не поверят. Скажут, что надёргала из сети. Казуисты! Как думаешь?
— Думаю, до стоянки уже осталось сорок четыре км. Остальное, не важно!..»