Слово “ценности” отличается многозначностью. Но во всех своих значениях - юридическом, этическом или эстетическом - оно предполагает нечто крайне важное для говорящего. Знакомый нашей аудитории Стаффорд Бир в своей работе “Мозг фирмы” вводит понятие “ценностей управления” как важнейшего элемента алгедонических систем управления.
Это понятие, надо сказать, может использоваться много шире, чем это предполагал Стаффорд Бир. В том числе применительно к основным социальным регуляторам, известным человеку, включая право, мораль, этикет и даже эстетические нормы. Но сначала надо показать, что же такое ценности управления в самом чистом виде.
Собачьи ценности
Сложные элементы дрессировки, как мы уже говорили в одной из наших прошлых статей, создают между хозяином и собакой не алгоритмическую, а алгедоническую управленческую связь. Хрестоматийный пример - команда “апорт”. В том материале мы говорили о том, что задача в данном случае носит относительно абстрактный характер. Место палки может занять мячик, игрушка, пластиковая бутылка - да что угодно, что собака может взять в пасть и донести до человека.
Нечётко определена и награда: хозяин может дать собаке лакомство, погладить её или просто похвалить. Хотя, конечно, на месте животного мы бы предпочли съедобное поощрение. Ровно так же и с наказанием: им может быть повторение невыполненной команды, отсутствие вознаграждения, ругань, лёгкая оплеуха и даже - у неуравновешенных хозяев - пинок. Кроме того, хорошо воспитанная и мотивированная собака может приносить палку не одному человеку: место хозяина могут занять и другие люди, знакомые ему или самой собаке. То есть и сам источник команды - не единичная точка, а целое множество.
Таким образом, способность собаки приносить предметы по команде - это целый комплекс ценностей управления. Каждая ценность - это множество явлений, объединённых общим признаком. В рамках одной управленческой задачи ценности можно разделить на несколько классов: авторитеты, задачи, стимулы (позитивные и негативные). Первые описывают допустимый круг источников команд. Вторые - действия, ожидаемые управляющим от управляемого. Стимулы же позволяют направлять и корректировать поведение управляемого в зависимости от того, насколько целесообразно и успешно он выполняет поставленную задачу.
Итак, мы обрисовали одну ячейку алгедонического управления, задав необходимый набор ценностей. При этом часть её элементов могут быть заданы имплицитно, то есть неявно. Например, простейший отрицательный таксис одноклеточного организма в явном виде содержит только негативный стимул. Скажем, у нас есть инфузория и она избегает высокой концентрации соли в растворе. Всё остальное дано неявно. А именно, выживание как задача, естественная необходимость как авторитет, а снижение концентрации соли - как позитивный стимул.
Системы ценностей
Из подобных кирпичиков могут складываться довольно сложные, ветвящиеся системы. Прежде всего потому, что одни и те же множества явлений могут играть в разных ячейках разные роли. Например, само подчинение авторитету хозяина у собаки - навык, формирующийся под воздействием естественной необходимости. Ведь хозяин обеспечивает пропитание и укрытие для своего питомца.
Привычка в целом выполнять некие команды за вознаграждение - более общий механизм. И он также носит алгедонический характер. В целом, пища - залог выживания и благополучия животного, что и превращает вознаграждение едой в хороший позитивный стимул. С другой стороны, собака избегает агрессии со стороны более сильных животных. На этом у семейства псовых основано подчинение младших членов стаи вожаку. А для домашнего пса человек занимает именно положение вожака.
Сам по себе поиск предмета - тоже алгедонический процесс, напоминающий детскую игры в “тепло-холодно". Таким образом, даже такая простая вещь, как команда “апорт”, представляет собой относительно сложную алгедоническую цепочку. Чтобы проиллюстрировать это, возьмём вместо собаки не агрессивное к человеку, но трудно поддающееся дрессировке животное. Например, лису, живущую на звероферме. Допустим, дальнюю родственницу собаки никто в детстве не пытался дрессировать и единственное, к чему она приучена - не бояться двуногих.
Конечно, брошенная палочка может заинтересовать нашу лисицу. Просто в силу животного любопытства. Так что есть ненулевая вероятность, что лиса стремглав кинется за палкой и, обнаружив её, примется грызть. К слову, некоторые собаки, не обученные команде “апорт”, делают то же самое. Но крайне наивно ожидать от нашей лисы, что она принесёт палку к вашим ногам и будет радостно вилять хвостиком, ожидая вкусняшку.
При этом, сама по себе команда “апорт” - лишь промежуточное звено к некоторым другим, более сложным элементам охотничьей или цирковой дрессировки. Скажем, собаки-ретриверы, получившие соответствующую подготовку, умеют приносить охотнику подстреленную им дичь, не повреждая её. В принципе, этому можно научить и других собак - породистых и беспородных, но у ретриверов есть полученное в результате селекции преимущество: слабые зубы, мягкие челюсти и низкая агрессивность. Но если наш лабрадор всю жизнь провёл в городе и к охоте не приучен, его естественное преимущество так и останется лежать мёртвым грузом.
Человеческие ценности
Но какое отношение имеют описанные “ценности управления” к социальным ценностям человека? Как мы сейчас увидим, самое прямое. Конечно, забегая вперёд, отметим: человеку доступен и более высокий и сложный тип управления и его нельзя считать целиком алгедонической системой. Однако многие из систем социальных ценностей ничем в сущности не отличаются от алгедонических ценностей управления, с помощью которых мы управляем дрессированными животными.
Мы, люди, живём, сверяя своё поведение с целым набором социальных регуляторов: моралью, правом, эстетическим вкусом, общественными привычками, правилами игр и так далее. И если разобраться, то комплекс дрессировки, который проходят наши домашние животные, хоть и гораздо примитивнее, но удивительно похож на каждый из них. Поэтому отдельный кирпичик социального регулятора, такой как правовая норма, тоже будет содержать элемент алгедонического управления, разобранный нами на примере собачьей команды.
Уголовный закон с точки зрения дрессировщика
Впрочем, мы отойдём от типичной конструкции юридической нормы, известной нам по теории государства и права. Вместо гипотезы, диспозиции и санкции попробуем применить введённые нами типы ценностей управления. Возьмём, например, 105 статью Уголовного кодекса РФ, устанавливающую ответственность за убийство.
Непосредственно в статье авторитет явно не задан. В наиболее общем виде это делают общая часть кодекса и Конституция, устанавливающие право государства устанавливать уголовно-правовые нормы и карать их нарушителей. В более узком смысле это делает уголовно-процессуальный и уголовно-исполнительный кодекс, обозначающие тех, кто осуществляет возбуждение уголовного дела, следствие, судопроизводство и исполнение наказания. То есть тех, кто выступает в роли непосредственного “дрессировщика”.
Задача тоже явно не задаётся непосредственно в статье. Опять же, общая часть кодекса и Конституция обозначают, к чему стремится законодатель, устанавливая норму. А именно - оградить граждан от незаконного посягательства на их жизнь.
Отрицательный стимул в целом задаётся непосредственно в тексте статьи. Однако из одной только статьи его пределы не определяются достаточно ясно. Тут снова необходимо привлечение общей части кодекса, Конституции, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодекса. Впрочем, и общего указания на возможную кару, подкреплённого авторитетом государственного насилия, чаще всего вполне достаточно.
Но зачем мы городили все эти огороды, чем наша разблюдовка лучше традиционной, принятой в теории государства и права? Да тем, что в ней материальная норма права показывается не как абстрактная, упавшая с неба, а в связи с другими правовыми нормами, в том числе процессуальными, в с связи с социально-политической задачей, которую имел в виду законодатель. А само право занимает положенное ему место в ряду других социальных регуляторов.
Ведь ото всех систем социальных норм право отличается только тем, что создаётся и санкционируется государством и поддерживается государственным же насилием. Но и государство само по себе - не нечто упавшее с неба, а лишь конкретная и преходящая социальная форма. Поэтому любая попытка обожествить право и государство свидетельствует только о крайней ограниченности или предвзятости того, кто это делает.
Цепочки ценностей
Что ж, исследованная выше норма толкует о двух непосредственно-ценных для человека благах: жизни и свободе передвижения. Однако право имеет дело и с производными, опосредующими благами, защита которых составляет предмет многих норм. Скажем, норма трудового кодекса, предписывающая оформлять отношения работника и работодателя письменным трудовым договором, - отличный пример такой нормы, как в одну, так и в другую сторону.
Посмотрим на задачу этой нормы взглядом вдумчивого, но благонамеренного буржуазного юриста. Непосредственная задача нормы в том, чтобы каждый работник мог опереться на те дополнительные гарантии, что даёт ему трудовое право в сравнении с общегражданским оборотом. Проще говоря, обеспечить правовую защищённость работника перед лицом экономически более сильного субъекта - работодателя.
Однако работнику важна не юридическая защита сама по себе, а полный карман. То есть опосредованно закон призван защищать имущественные интересы работника. Чтобы тот получал зарплату в срок и в полном размере. Это нужно и самим работодателям для поддержания воспроизводства рабочей силы. По крайней мере, без этого бы работодатели не согласились на подобное ущемление своих непосредственных интересов.
Но и сама по себе зарплата - не самоцель. Ведь каков толк в хорошей зарплате, если её не на что или некуда тратить. Многие помнят анекдот: “Почему российский учитель работает на полторы ставки? Потому что на одну есть нечего, а на две - некогда”. То есть деньги лишь опосредуют потребности работника, прежде всего материальные, связанные с его непосредственным выживанием.
Таким образом, даже в самом общем виде получается цепочка из пяти ценностей-задач, вокруг каждой из которых складывается свой элемент управления. Если же двигаться снизу вверх, то в норме более высокого порядка задача предыдущей нормы выступает в качестве позитивного стимула. Мы работаем, чтобы не умереть с голоду. Мы заключаем трудовой договор, чтобы не потерять стабильный заработок и так далее.
Однако попробуем размотать клубок в сторону работодателя. Представим на секунду, что мы живём в стране, где трудовое право - не мёртвая буква. Допустим, отдельный работодатель избегает заключения трудового договора с работником, рассчитывая извлечь из этого дополнительную выгоду. На что же направлена, исходя из этого, санкция, или отрицательный стимул нормы трудового кодекса?
Она направлена на то, чтобы лишить работодателя этой самой выгоды и даже заставить понести дополнительные затраты. Для этого существует механизм судебного доказывания факта трудовых отношений, обязанность проигравшей в гражданском процессе стороны возмещать судебные издержки, принудительное заключение отсутствующего трудового договора судом и так далее.
Но это ещё не всё. Надо учесть то, что коммерческий работодатель действует в обороте, исходя из необходимости извлекать прибыль. Лишение его такой возможности хотя бы на время - удар по его жизненным интересам. И работодатель может получить этот удар в случае злостного нарушения трудового права, которое повлечёт за собой лишение права заниматься коммерческой деятельностью. Конечно, такое происходит крайне редко, но нам важна сама теоретическая возможность. То есть цепочки элементов управления не только бывают очень длинными, но и способны ветвиться.
Не только лишь право
Право - формализованный социальный регулятор. Но и другие, более сложные и гибкие социальные регуляторы с некоторыми оговорками, но могут быть описаны с точки зрения логики алгедонического управления. Это касается не только морали, но даже эстетики. Если брать эстетические нормы в готовом, упавшем с неба виде, то они по сути ничем не отличаются от ценностей управления, задаваемых дрессировщиком собаке.
Задача эстетических норм - сохранение и приумножение красоты в окружающем человека мире. Наслаждение от прекрасного - это положительный стимул, отвращение от уродливого - отрицательный. У человека, особенно не освоившего самостоятельное производство эстетических ценностей, есть и эстетические авторитеты. Более абстрактные в виде господствующей традиции или других общих принципов или более конкретные в лице любимых деятелей искусства - художников и писателей, актёров и музыкантов или даже авторитетных представителей ближайшего окружения. Эти люди или социальные функции задают критерии, по которым человек отличает прекрасное от уродливого или эстетически нейтрального.
Игры и управление
Отдельно стоит упомянуть и такой широкий класс социальных регуляторов, как игровые правила. Игра для человека - это не только школа общественной практики, но и самоценная форма досуга. И ни одна игра не обходится без правил. Их системы - как в целом, так и применительно к одной игре, - представляют собой систему ценностей управления.
При этом игровые правила так же многослойны, как и другие социальные регуляторы. Начнём с того, что сам вопрос соблюдения игровых правил или их нарушения представляет собой алгедонический элемент управления. И тут немалую важность имеет то, каковы основные мотивы нечестного игрока в игре. Играет ли он для извлечения материальной выгоды, для социального самоутверждения, или для него самоценен процесс игры. В последнем случае соблюдение игровых правил имеет гораздо большую ценность, чем в остальных. Профессиональный же шулер или игровой тролль охотнее идут на нарушение потому, что удовольствие от процесса игры для них вторично по отношению к преследуемым ими целям.
Интересно посмотреть и на то, где находится авторитет в играх. Непосредственно он даётся, и то далеко не всегда, в лице мастера или водящего, то есть организатора игры либо игрока, приобретающего на время управленческие функции. Скажем, осаленный предыдущим водящим сам начинает бегать за другими игроками. А их задача, в свою очередь, не позволить себя догнать. И для них новый водящий - источник власти. Есть и другой вид "живого" авторитета - судья, который может и скорее даже должен быть внешним по отношению к игрокам человеком, но, тем не менее, следит за исполнением правил - хотя тоже далеко не во всякой игре.
Однако непосредственный игровой авторитет лишь опосредует другой, более важный - а именно силу институтов, сложившихся вокруг игры. Так, пойманного за руку карточного шулера предписывается бить канделябрами. Конечно, никаких канделябров во многих домах уже нет, но выражаемая этой фразой традиция живёт и здравствует. Ну а собственно, что такое традиция? Социальный институт, базирующийся на личной, непосредственной передаче ценности от одного носителя другому.
Впрочем, сообщество игроков может поддерживать правила игры не только силой традиции. Ведь оно само, при должной степени устойчивости и организованности, представляет собой авторитетный для отдельного игрока социальный институт. Не хочешь играть по правилам - до свидания.
Офисные игрища
Мы уже не раз обращались в своих материалах к так называемым “корпоративным ценностям”, с помощью которых “эффективные менеджеры” более или менее успешно пытаются регулировать офисную жизнь. Вокруг этого явления сложилась уже целая субкультура и отдельный сегмент экономики. Ушлые шарлатаны выдают на-гора сотни книжек, которые - нужное подчеркнуть: сделают вас успешным специалистом или бизнесменом, заставят подчинённых работать эффективнее, “оздоровят” климат в вашем корпоративном серпентарии и так далее.
Что ж, современная бизнес-корпорация - совершенно типичная корпоративная структура, в которой вполне сознательно подавляется солидарность. Так что в плане управления она ведёт себя как алгедоническая система. Так называемые корпоративные ценности же являются в основе своей просто-напросто ценностями управления. Посмотрите на пространные рассуждения о “кнуте и прянике”, на всевозможные системы формальных показателей, с помощью которых оценивается работа сотрудников, на процветающее в офисах доносительство - и вы всё поймёте сами.
Но современный человек, даже если речь идёт о хорошо выдрессированном холуе, не очень хочет ставить себя на одну доску с собакой. Поэтому, помимо непосредственного управления, у корпоративных ценностей есть и другая, не менее важная задача. А именно замаскировать отношения в офисе под человеческие, а довольно грубую внешнюю стимуляцию - под внутреннюю.
Гоголевская унтер-офицерская вдова, которая сама себя выпорола, воплотилась в 21 веке в офисную трудоголичку, которая во всех бедах “родимой” компании винит лично себя. Ой, я плохо работала, ой, я недостаточно старалась. Однако, что на деле стоит за всем этим самоедством? Как правило, страх потерять работу или, наоборот, желание с помощью такой оригинальной лести начальству выслужиться перед ним. Тем более, что под маской самодеятельности - ведь офисным работникам всячески внушают, что они не работают, а выполняют некую высокую миссию, скрывается самый обыкновенный потогонный труд, то есть отчуждённая деятельность.
Почему человек - больше, чем алгедоническая система
Всё сказанное выше строилось на одном маленьком, но крайне важном допущении: ценности управляемый получает извне. Однако в том и заключается сущность человека, что он сам преобразует природу и социальную материю вокруг себя. До тех же пор, пока человек не начинает сознательно творить социальные ценности, он мало чем отличается от хорошо дрессированной собаки.
Внимательный читатель уже понял, что человек регулирует свою жизнедеятельность с помощью самых разнообразных систем ценностей. И они неизбежно вступают друг с другом в противоречие. Уже это делает необходимым, причём на самых ранних этапах истории человечества, активное преобразование некогда пассивно воспринятых ценностей. Но здесь с нами играет злую шутку отчуждение, так как создание новых ценностей и преобразование старых происходит под действием суровой внешней необходимости. И это создаёт в голове человека представление, что он - лишь орудие в чужих руках: бога, природы или другого человека.
Однако самодеятельность, то есть деятельность, в основе которой лежит внутренняя, а не внешняя мотивация, прокладывает себе путь. И не только в лице праздного досуга, но также научного и художественного творчества, любви, равноправного дружеского общения и революционной практики. Параллельно человек движется к овладению и новым принципом управления, где управляемый сам в известной мере задаёт себе ценности управления. То есть, к самоуправлению. Но это уже - совсем другая история.
Благодарность за материал Лаборатории Будущего.