Помню, в тот день уже стемнело. Небо было как чернильное пятно, озаренное миллионами светлых точек. Я свернул на аллею к нашему домику, ровеснику века Кирстин и Джейден, наш непослушный малыш, уже давно легли спать. Ему шел второй год, мы все еще учились тому, что такое быть папой и мамой, и жизнь была весьма хаотичной. А я еще и добавил беспорядка, начав свой оформительский бизнес. Я припарковал свою зеленую «Тойоту Тундру», заглушил мотор, вышел на изношенную бетонную площадку, опираясь о пикап, и медленно, осторожно, шаг за шагом поковылял на другую сторону, туда, где к крыльцу вела короткая извилистая тропка. Вечерний воздух Южной Калифорнии был холодным не по сезону, и над округой царила жуткая тишина. Лишь где-то вдали слабо гудели машины, бросая вызов случайному стрекоту сверчков, да рассеивали мрак огни фонарей на крылечке. Я поднял правую ногу — подняться на дорожку, — но ступенька высотой в пятнадцать сантиметров оказалась неодолимой, и ноги подкосились.
В последние месяцы они непрестанно слабели, но сейчас кто-то будто жахнул меня под колени бейсбольной битой. Я упал и едва успел подставить левое плечо. Как снег на голову! Я привык спотыкаться или падать время от времени, но такого еще не случалось. Несколько месяцев трость, сделанная Патриком, и пара ортезов давали мне держаться и ходить. Но там, на дорожке, изо всех сил пытаясь подобрать под себя ноги, я не был уверен, что смогу снова встать. Я сумел. Я даже сделал с тростью пару шагов, но снова упал, — и на этот раз ударился еще сильнее. Я упал дважды, не пройдя и двух метров, и ноги стали слабей, чем когда-либо прежде. Собрав все силы, я медленно поднялся на колени, надавил на трость, будто на рычаг, и встал опять. «Ты можешь», прошептал я. Нет, не убедил. Еще шаг — и я упал. Больно! Больно! Зараза! Я плакал от гнева, горечи и обиды, и чувствовал, как слезы текут по щекам. К горлу подкатил гадкий ком. Я подавил его, вытянул руку, потом другую, оттолкнулся от холодного бетона и протащил себя до крыльца. Шесть метров. Калитка. Битая ветром, серая. Я дотянулся до столбика у входа, затащил себя на приступок и, едва дыша, смотрел в безмолвную тьму и пытался понять, что произошло. Этого не может быть. Нет. Только не сейчас. Я не готов к такому. Никогда в жизни я не был так зол. Так сломлен. Так одинок.