Эта очаровательная женщина прожила странную жизнь: блистала в свете – а умерла в нищете, многих увлекала – но мало кого любила. При жизни была воспета Лермонтовым, а после смерти стала героиней ещё нескольких произведений.
Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова… Урождённая Нарышкина, потомок брата матери Петра Великого Льва Кирилловича (которого царь шутя называл «Кот Кирилыч»). Выросла в роскоши. Замуж вышла в семнадцать лет. А.С.Пушкин 30 апреля 1834 года в письме Натали сообщает ей новость: «Есть ещё славная свадьба: Воронцов женится на дочери К.А. Нарышкина, которая ещё в свет не выезжает».
Муж, Иван Илларионович, - тоже из знатного рода, внучатый племянник знаменитой княгини Е.Р.Дашковой. В 1807 году указом императора Александра I ему было дозволено, «за пресечением рода князей Дашковых, присоединить к своей фамилии фамилию Дашковых и именоваться впредь, потомственно, графом Воронцовым-Дашковым». Он был старше жены на 27 лет.
И снова роскошь.
Дом — дворец роскошный, длинный, двухэтажный,
С садом и с решёткой; муж — сановник важный.
Красота, богатство, знатность и свобода —
Всё ей даровали случай и природа, - писал о ней Н.А.Некрасов в стихотворении «Княгиня».
«Каждую зиму Воронцовы давали бал, который двор удостаивал своим посещением. Весь цвет петербургского света приглашался на этот бал, составлявший всегда, так сказать, происшествие светской жизни столицы», - вспоминал В.А.Соллогуб.
Царившая в своём доме княгиня привлекала многих, имела множество вздыхателей, но сама никем не увлекалась. Нет, она не была бездушной светской кокеткой. По воспоминаниям А.О.Смирновой, она «была умная и острая шалунья. Окружённая роскошью, не забывала никогда бедных, способна была на самоотвержение. Её все любили».
Была ли она счастлива? В 1840 году В.А.Соллогуб публикует повесть «Большой свет», за героями которой угадывались реальные прототипы. Оставим в стороне её местами клеветнические намёки на Лермонтова (он выведен как Мишель Леонин), а обратимся к образу княгини Воротынской, за которой стоит Александр Кирилловна. Вот что говорит она: «Да, меня многие хотят любить, да я-то им не верю. У всех есть свои причины, свои расчёты... Мне свет гадок, неимоверно гадок; мне душно и тяжело... Моё положение ужасно! Быть молодой, иметь сердце тёплое, готовое на все нежные ощущения, и предугадывать небо - и быть прикованной вечно на земле с людьми хладнокровными и бездушными, и не иметь где приютить своего сердца! И нынче как вчера, и вчера как нынче - и не иметь права жаловаться...» Может быть, вот она, истинная?
Известны её переживания за Пушкина. Это на балу в её доме 23 января 1837 года «раздражение Пушкина дошло до предела, когда он увидел, что его жена беседовала, смеялась и вальсировала с Дантесом» (С.Н.Карамзина). А 27 января она встретила Пушкина с Данзасом, а затем Дантеса с д'Аршиаком, ехавших к месту дуэли. «Приехав домой, она в отчаянии говорила, что с Пушкиным непременно произошло несчастие», - рассказывали современники…
Потом было знакомство с Лермонтовым и его стихотворение, написанное по случаю получения Александрой Кирилловной её портрета, литографированного в Париже.:
Как мальчик кудрявый, резва,
Нарядна, как бабочка летом;
Значенья пустого слова
В устах её полны приветом.
Ей нравиться долго нельзя:
Как цепь ей несносна привычка,
Она ускользнёт, как змея,
Порхнёт и умчится, как птичка.
Таит молодое чело
По воле — и радость и горе.
В глазах — как на небе светло,
В душе её темно, как в море!
То истиной дышит в ней всё,
То всё в ней притворно и ложно!
Понять невозможно её,
Зато не любить невозможно.
Влюблён Лермонтов, судя по всему, не был. Это обычный мадригал. Влюблён в неё был друг поэта, Столыпин-Монго (но об этом потом).
9 февраля 1841 года Лермонтов, приехавший накануне с Кавказа, был на балу у Воронцовых-Дашковых. В.А. Соллогуб вспоминал: «Я несколько удивился, застав его таким беззаботно весёлым... Раздосадованный, я подошёл к нему: ’’Да что ты тут делаешь! - закричал я на него. - Убирайся ты отсюда, Лермонтов, того и гляди тебя арестуют! Посмотри, как грозно глядит на тебя великий князь Михаил Павлович!’’ – ‘’Не арестуют у меня!’’ - щурясь сквозь свой лорнет, вскользь проговорил князь Иван, проходя мимо нас». И запись П.А.Висковатова -«В этот вечер поэт не подвергся замечанию. Хозяйка энергично заступалась за него перед великим князем, принимая всю ответственность на себя, говорила, что она зазвала поэта, что он не знал ничего о бале, и, наконец, апеллировала к правам хозяйки, стоящей на страже неприкосновенности гостей своих».
…И как же трагично сложилась судьба этой женщины! В 1854 году её муж умирает от холеры. Ей всего 37 лет, дети (у неё были сын и дочь) уже выросли. Она едет в Париж… И меньше чем через год снова выходит замуж - за доктора медицины барона де Пойи.
«После смерти графа она вышла за француза графу Poilly, была несчастлива; в Париже жестоко проболела целый год. Её смущали, чтоб она перешла в римскую церковь, но она осталась верна своей православной и скончалась на руках у священника Васильева в полной памяти, получив утешение в исповеди и причащении святых тайн», - писала А.О.Смирнова. Скорее всего, всё было ещё печальнее: муж довёл её до нищеты, и умерла она, не дожив до сорока лет, в больнице для бедных…
Её жизнь продолжилась в литературе. Некрасов писал о ней в уже упоминавшемся стихотворении «Княгиня»:
Смерть её в Париже не была заметна:
Бедно нарядили, схоронили бедно…
А в отчизне дальной словно были рады:
Целый год судили — резко, без пощады,
Наконец устали… И одна осталась
Память: что с отличным вкусом одевалась!
Да ещё остался дом с её гербами,
Доверху набитый бедными жильцами,
Да в строфах небрежных русского поэта
Вдохновлённых ею чудных два куплета…
Говорили, что Пойи приезжал в Петербург, чтобы вызвать Некрасова на дуэль, да так и не вызвал.
Позднее, уже в ХХ веке (причём примерно в одно и то же время), Воронцова-Дашкова стала персонажем сразу двух драматических произведений.
В пьесе К.Г.Паустовского «Поручик Лермонтов» «Воронцова-Дашкова, княгиня, эксцентричная светская женщина», как характеризует её автор, - персонаж эпизодический. Она кокетничает со Столыпиным и явно томится в Петербурге: «Вот сейчас бы забраться в гущу старого сада и окунуть лицо в мокрые листья. Как хорошо!»
А у М.А.Булгакова в пьесе «Последние дни (Пушкин)» Александра Кирилловна, появляясь дважды, горячо защищает поэта: «Всё, что вы говорили, неправда. Ах, как жаль, что лишь немногим дано понимать превосходство перед собой необыкновенных людей... Как чудесно в Пушкине соединяется гений и просвещение! Но, увы, у него много завистников и врагов! И вы простите меня, но мне кажется, я слышала, как именно чёрная зависть говорила сейчас устами человека», - говорит она Н.Кукольнику. А на том самом балу 23 января резко отчитывает князя П.Долгорукова: «Висельник! Негодяй!.. Я слышала, как вы кривлялись... Вы радовались тому, что какой-то подлец посылает затравленному пасквиль... Вы сами сделали это! И если бы я не боялась нанести ему ещё один удар, я бы выдала вас ему! Вас надо убить, как собаку! Надеюсь, что вы погибнете на эшафоте! Вон из моего дома! Вон!»
Но, наверное, самое знаменитое литературное воплощение Воронцовой – княгиня Р. в романе И.С.Тургенева «Отцы и дети».
Однако об этом и о прообразе Павла Петровича – в следующий раз!
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь