Школа в Калуге, в которой училась жена, школа около её пятиэтажки, почти во дворе, можно добежать минуты за две; непохожая на типовые, с четырьмя барельефами классиков над входом; перед школой – коробка спортивной площадки, льдом заполняемая зимой…
Подумалось – странно, мутно – жена знает содержимое школы, все её классы, кабинеты, мастерские, переходы, коридоры с той же точностью, с которою ты помнишь их в своей – именно пятиэтажной, типовой, с классиками над входом.
Литература ценилась.
Известно.
Ныне – один из ничего не значащих, в сущности, маргинальных видов человеческой деятельности.
Невозможность заглянуть в чужие воспоминания, иногда приоткрываемые словесно, вдруг поражает с силою, достойной лучшего применения…
…словно тени давно учившихся ребят – поддержанные и осиянные надеждой, продолжают сбегать по лестницам.
Пожилой человек заходит в торговый центр, и всевозможные безделушки, сверкая и переливаясь, обрушиваются на него со всех сторон; интересующие монеты и банкноты представлены в избытке, а поскольку коллекционная страсть сочетается с малыми возможностями, старается лишний раз не смотреть, идёт целенаправленно в знакомый магазин, расплачивается, забирает заказанное вчера по интернету…
На этот раз банкноту в упаковке убрал в паспорт, но на пластиковом пакете белеет раздражающая бумажка с инвентарным номером.
Огромный мост, словно парящий над городом, и вместе связанный со всей его конкретикой, с бесконечным движением проспекта, высоченными домами, всегдашними потоками людской плазмы, железнодорожным полотном, что тянется под массивным телом моста.
В метро, достав паспорт, человек осторожно отдирает бумажку с номером: медленно, плавно.
Вдруг почудилось: пожилая пара глядит со вниманием: что делает?
Я диверсант, изощрённый, хитрый!
Сейчас я прилеплю тончайшее взрывное устройство – новейшая разработка – на стенку вагона, и он…
Поразительно, какая мура может атаковать сознанье, зомбированное современностью.
Однако отодранную бумажку катал в пальцах, сминая, делая ещё меньше, не решаясь бросить…