Несколько слов о крылатых фразах
Александр СЕДОВ (с) нестройные заметки
1. Дар речи
В романе «Золотой телёнок» авторы посмеялись над неразберихой, царившей в индустрии кино в момент перехода от эпохи немых фильмов к веку говорящих:
«Вся щекотливость заключалась в том, что немое кино уже не работало ввиду наступления эры звукового, а звуковое ещё не работало по причине организационных неполадок, связанных с ликвидацией эры немого кино».
Как уверяли авторы, эта неразбериха имела характер временных трудностей и носила краткосрочный характер. Авторы не ошиблись. Скоро система была отлажена – и кино заговорило, и даже запело. С той поры до самого конца в недрах советского кинематографа регулярно рождались бессмертные фразы – нередко в виде афоризмов. Они слетали с уст киногероев и уносились в народ. Народ их подхватывал и активно применял в быту и на производстве.
Рождались крылатые изречения не в каждом фильме, но каждый год (может быть, за исключением ряда лет так называемого «периода малокартинья» в конце 1940-х – начале 1950-х гг.). В лучшие годы – по несколько штук, а то и целой гроздью свисали с одного фильма. Обычно же – с целого куста кинокартин. Фразы эти живы до сих пор, даже если кино, откуда они родом, зрители редко или совсем не пересматривают.
Они образовали в фольклоре отдельную языковую автономию, стали частью коллективной памяти и народной мудрости. Хотя обычно лишены видимого глубокомыслия и нарочито приземлены. Например: «Тише! Чапай думает» или «Муля, не нервируй меня».
2. Овсянка, сэр!
После премьеры «Собаки Баскервилей» в 1981 году реплика дворецкого Бэрримора стала в СССР не менее крылатой, народной и знаменитой (а, может, и более), чем всемирно-известное «Элементарно, Ватсон!» Как случилось, что слова мрачного и чопорного слуги в одночасье сравнялись по популярности с фразой великого Шерлока Холмса, притом, на все лады растиражированной, понять и объяснить непросто. Даже с помощью метода дедукции. Сила этих волшебных слов способна затмить все другие прелести фильма, и притом отличного фильма, одного из самых любимых в России. Бэрримор говорит их только раз, но этого достаточно, чтобы следующие поколения зрителей, заслышав заветное «Овсянка, сэр!», вдруг начинали чему-то тихо радоваться и улыбаться.
Сама по себе овсянка не была пустым звуком для советских граждан. Под именем «Геркулес» она выступала объектом мягкой иронии и едкого сарказма, наряду с рыбными консервами «Завтрак туриста» и плавленым сырком «Дружба». Немало заботливых мам кормили домочадцев герулесовкой по утрам, как дворецкий Бэрримор.
3. Болтовня
А что же сегодняшний наш кинематограф? Где бессмертные фразы и крылатые изречения? Увы, надо признать, что современное российское кино часто заболтано, герои не всегда говорят членораздельно и всё больше треплются. Особенно в сериалах, для которых сценаристы выпекают кубометры диалогов. Девальвация живой речи – обратная сторона «свободы слова» на экране (почему-то обычно понимаемая как разжижение смысла и необязательность сказанного). Сцена, целиком построенная на острых, репризных диалогах – редкий зверь, на которого нужно охотиться десятки часов кинопросмотра.
Заметьте, что копилка крылатых фраз закончила пополняться на словах: «Сила в правде, брат!» и «Всем выйти из сумрака!» А это самое позднее – середина 2000-х годов. Вторая из этих фраз и вовсе почти забылась. Последний раз реплики массово влетали в народ из рекламы: «До первой звезды нельзя», «А мужики-то не знают», «Тогда мы идём к вам!» Но и этот благословенный период уже давно закончился.
Я решил бегло набросать причины такого печального состояния дел. В итоге получилась смесь из социальных, экономических и технологических причин, общий тренд которых можно обозначить как утрату адреса. Чтобы крылато говорить – надо знать кому, надо уметь поддерживать диалог с аудиторией, которую знаешь, понимаешь и ценишь. Не скажу, что на этом фронте полный «раскоряк». Заметно стремление последних лет, во всяком случае, у отдельных режиссёров, делать настоящее зрительское кино, как говорится, снова массово завоевывать сердца. Но эти благородные попытки натыкаются на препятствия, которые не дают нужного эффекта. Итак, причины коммуникационного барьера:
1 - Недостаток актёрского мастерства, в т.ч. отсутствие такого важного выразительно-голосового тренинга как работа на радио – чтение поэзии и прозы. Овладение голосом как искусством существенно расширяет диапазон актёрских возможностей, актёр учится управлять вниманием слушателя;
2 - Плохая работа сценариста (которая могла бы компенсироваться пунктом 1);
3 – Недооформленность актёрских реплик в режиссёрской работе; режиссёр тоже способен придумать как выразительней подать речь героя;
4 – Технологическое: запись звука (диалогов) теперь часто производится на съёмочной площадке, где актёру не до шлифовки своей реплики;
5 – Слабая ориентация кино на «народность» в высоком понимании; эта сверхзадача почти не воспринимается продюсерами и режиссёрами, при том, что даже «бытовые разговоры» в кадре могут быть литературой, не теряя своей непосредственности;
6 – Подавление слова визуальным эффектом; творцы экрана не воспринимают слово как полноправный элемент кино, равный изображению, а только как вторичный, служебный.
Записав эти пункты, я подумал, что каждый из них можно вывести на уровень глобального обобщения, касающегося общего состояния культуры, тенденций, кинопроката и т.д.