Не скрою, первые 20 лет отношение мое к рябчику было потребительским. Прошу простить. Времена такие были – как потопаешь так и полопаешь. Промысел был сдельщиной и при Советах. За простои и неудачи никто не платил. Нет, летом работы были – сенокос, строительство, но все меньше и меньше.
Затем управленцы потребкооперации (вполне рыночных организаций, на которые еще при Советах скидывались крестьяне для объединения ресурсов в снабжении и сбыте) - ликвидные активы раздали себе (нарисовав себе задолженность по зарплате), неликвидные и списанные (например земельные наделы, которые можно было позже придумать как отобрать) – крестьянам.
И, закономерно, эти управленцы по привычке ушли в торговлю и обмен. Как в 19 веке.
Схема оказалась живучей – все затраты на добычу соболя нес крестьянин, разницу между приемошной ценой и ценой продажи забирал себе купец – без усилий. Жадный купец забирал себе больше, умный – чуть меньше жадного. Рынок ничего, к слову, не регулировал - даже жадность – потом сговаривались купчины. Да так и остались они мелкими торгашами в новой купеческой истории.
А как выживать крестьянину? Сделали мы с мужиками что-то похожее на промысловую артель. Разумную – как при Советах, где издержки и мясные, артельные виды - поровну, а прибыль с меха - по фарту. Думали, что народный капитализмъ в тайге продлится долее 7 лет, ан - нет – не угадали.
Не было никакого капитализма – просто у крупных барыг ручки загребущие до тайги не доходили тогда. Почему. Купить тайгу - таких денег не имели, а способы под себя подобрать тайгу - они тогда только придумывали – кодексы лепили да схемы мутили.
Но это – так - к слову – барыге невдомек, что эволюция их намерения ввиду не имеет. И нам они мало интересны – уж при царе - какие были барыги, да и те кончились. А природа и рябчик остались.
И вот, сорганизовав артель, начали учитывать численность, следить динамику - и обилия и добычи, искать связи, сравнивать с иными территориями, ООПТ, с прошлым веком, потом позапрошлым. Тут-то все красиво и сложилось.
Подняв архивы 19 века, мы поняли одну важную истину – благодаря охоте и рябчику в 19 веке – пусть не выживали, а развивались Северá.
Выживали Севера, скорее рыбою. Мотивы вселения в тайгу назывались крестьянами «ради воли и рыбы». Рыба была едой и торговалась мало. Потому что рыба тогда была обильна и ближе к метрополии. Да и купцы с солью мудрили – ресурс этот стоил копейки, а торговался за рубли - монополия. Купцы не меняются.
С соболем же все было непросто. За одного пойманного давали (сезон 1884/85) то 8 руб. в лесу, то 100 руб. в городе (это ~ 1 куль (151 кг) муки - пара коров или дом - тогда материал в лесу рос - только работа денег стоила). Потому численность соболя и была изначально малой, а потом стала вовсе подорвана.
Рябчик же легко менялся на деньги или товары. Был массовым. Его могли ловить и бить все. И старики и дети. А городские едоки рябчика уважали (поскольку куры в те времена не были массовым мясным товаром).
К примеру, с одной деревни, населенной сотней душ обоего полу (это примерно 10-15 семей), сдавалось рябчика на 3 тыс. руб., при цене 10 копеек пара, а всей остальной дичи на 250 рублей (это - без белки - при цене медведя 5 руб, лося 7 руб, а с с тушей 25 руб., соболя, соответственно – 15 руб. в среднем).
К рекордсменам тогда относилась и белка, но ее, при равной рябчику цене, сдавалось в 10 раз меньше рябчика – на 300 руб.
Вот и задумал я написать серию заметок про обилие рябчика – когда было – предположу - отчего зависит - когда будет. Это - анонс.
А про сравнение популяции рябчика под влиянием охоты и без охоты уже было - это здесь.