До чего же быстро утекает время: несколько вздохов, пара дел, одна кружка терпкого вина и наступит Йоль.
В самую длинную ночь года издревле проводили обряды. Раньше и я украшала двери падубом, разносила гвоздику и яблоки, чесала Йольского кота за ухом. Но в одну из ночей всё изменилось.
В тот год зима была особо лютая. Землю едва успело припорошить легким снежком и сразу настали страшные холода. Мы всей деревней опасались, что корни деревьев померзнут, да и зверью не досталось тёплых сугробов, чтобы пережить эту зиму. Плохо это, неправильно. Злятся за что-то на нас Боги. Оттого в эту Йольскую ночь мы особенно рьяно просили их смилостивиться и особенно сильно хотели жить. Огонь горел в крови и с этим огнем я пришла домой к моему милому, к моему мужу.
Почти пять месяцев прошло с тех пор, как он нарёк меня своей женой на весёлом празднике Лугнасад и не было в округе женщины счастливей меня.
Сегодня на празднике он был невесел. Мужчины волновались, как пережить зиму. Некоторые сумели забыть о своих тревогах, а мой Ове не смог. Теперь он сидел за столом в нашем доме, с кружкой хмеля в руках, но не столько пил, сколько смотрел в неё о чём-то хмурясь.
Хорошая жена должна уметь отвлечь мужа от тревог, так мне говорила мать. Я скинула шерстяное платье и множество платков ещё в сенях. Теперь же, в одной нижней сорочке и с венком из плюща на голове, я нежно скользнула ему на колено и положила голову на могучее плечо.
— Не тревожься, Ове, не первая суровая зима пришла в наши края и не последняя – справимся. С такой женой, как я не пропадешь, – улыбнулась я и подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза.
Но в его глазах был мороз похлеще того, что за окном.
— Не нужна ты мне, ведьма, другую люблю. Думал не достанется она мне, вот и взял тебя в жёны, а теперь овдовела Айли буду к ней свататься. Следующим августом, как позволяет традиция – ровно через год и один день, объявлю перед собранием, что брак наш с тобой окончен. Не держи зла.
Я вскочила с его колен, как ошпаренная и как была – в сорочке да босая, выскочила на мороз. Бежала в никуда сквозь тьму, врезалась в уснувшие деревья, а слезы замерзали на ресницах и хрусталиками осыпались на щёки. Холода я не чувствовала, только боль и ту внутри.
Хорошо жить общиной. Бегство моё заметили быстро. Нашли, вернули в тепло. Даже отморозить себе ничего не успела. Но на следующий день лихорадка свалила меня с ног. Не знаю сколько металась в бреду, говорят четырнадцать ночей, но я того не помню. Помню лишь одну мысль: «слишком глупая причина чтоб умереть». Может потому и выжила.
Вот с тех пор у меня и появилась своя традиция. Накануне Йоля я вспоминаю все моменты за прошедший год, когда я переставала ценить жизнь. Все глупые мысли, когда хотелось сдаться. Все опасные, необдуманные поступки. Обычно их скапливается с дюжину. Иногда больше, иногда меньше. И самой длинной, самой темной ночью, в абсолютной тишине я, босая и простоволосая, делаю ровно столько шагов. Медленно, размеренно, давая снегу под моей ступней растаять до самой земли. Вспоминая каждый миг моей слабости. А после бегу в тепло к очагу.
Мой обряд даёт мне вспомнить, как ценна моя жизнь и что даже самой лютой зиме приходит конец. Рано или поздно. Так или иначе.
Ове действительно женился на Айли. Я не плясала на их свадьбе, хоть Айли и умоляла меня прийти, я ведь ей сестра.
А через месяц рыжеволосый странник увез меня с собой в далекую страну, где все было странно и люди были чудными. Но именно там сердце моё нашло покой.
