Сегодня модно рассуждать о травматическом опыте. Но удивляет тенденция не только рассуждать, но и сравнивать травмы, обесценивая чужие или свои переживания.
Мол, дескать, ну что это за травма? Я тоже пережила похожее. А у меня тоже такое было. И ничего, живу. Конечно, раз я пережила, я живу, по другому и быть не может, но всякий раз, когда возникает желание сравнить и противопоставить, я представляю двух утопленников. Один утонул в море. Другой - в луже. Но оба они мертвы. Так какая мне разница, кто и где утоп, если они оба уже не те, что были до утопления.
Хорошо все на этом свете, но моя половина осталась на том
Более того - они никогда не станут теми, кем были. Травматический опыт меняет людей. Для выживших жизнь четко делится на две части - до травмы и после травмы. После травмы - не то, что до, и никогда тем, что было до, не станет.
Даже после терапии. Даже, если удастся интегрировать травматический опыт, перепрожить, ассимилировать его. Если честно, я не уверена, что его можно интегрировать. Я с опаской отношусь к заявлениям: "Я все простил. Я все забыл." Я соглашаюсь только с одним - "Я живу дальше."
Я не спорю и не доказываю. Нет, ты не можешь простить, ты не можешь забыть. Потому что мое неверие не дает оснований вторгаться в мир человека, который пытается защититься от опыта даже путем отрицания такового. Потому что то, что мне кажется нереальным, иллюзорным, работает на него. А на меня - нет.
Это то, что касается жизни до и жизни после травмы. После "утопления" в луже или в море.
Помните утверждение, что после самой темной ночи приходит рассвет. Да, он приходит. Но это никак не отменяет той самой ночи, которая изменила и глаза смотрящего, и то, на что он смотрит, и то, чего ожидает от рассвета. Рассвет - не гарантия того, что все плохое осталось в прошлом.
Травма не учит
Травма - не урок. Не надо советовать травмированному человеку извлекать уроки и радоваться, что не случилось ничего худшего.
Травматический опыт никому не нужен. Часто его нельзя избежать. Но травмирует только то, к чему человек готов не был. Иначе б он не травмировался, или быстро и легко восстановился. Что в случае психических травм практически невозможно.
Вот, к примеру, спортсменов учат падать. Чтобы избежать травмы. Но никто не бросает их со всей дури об пол или об стену, со словами "извлеки из своего падения урок." Они учатся падать сами, кажется, не на жестком полу, и делают это так, чтобы избежать травмы, а не навлечь ее на себя.
А человек, переживший травму, стремится повторить ее снова и снова, чтобы переиграть ситуацию и выйти "победителем".
У травмы много лиц. И все они далеки от лица убеленного сединами старца, который призван чему-то вас научить.
Газель и лев
Когда-то я читала книгу "Заяц, стань тигром". Там был подробно описан механизм травмы. Автор приводил в пример газель, которую схватил лев. Животное, которое стало жертвой хищника, коль скоро хищник его сцапал, буквально парализует.
Такой паралич преследует две цели. Во-первых, если лев не голоден, он может потерять интерес к добыче и ослабить хватку, что даст возможность газели вырваться и, может быть, удрать.
Во-вторых, такой паралич отключает ощущение боли. То есть, если тебя все равно сожрут, лучше не чувствовать боли, а уйти в никуда в блаженную нирвану.
Но если газели повезет вырваться, и она удерет, то как только животное будет в безопасности, его тело начнет сотрясать крупная частая дрожь. Буквально, от ушей до копыт и хвоста.
Так оно избавится от гормонов стресса.
И паралич, и тряска происходят бессознательно.
То, что не убивает нас
Людям гораздо сложнее, чем газели. Газель, которая удрала от льва, не вернется с намерением надрать этому засранцу зад, чтоб знал, как приставать к газелям. Газель не будет благодарить льва за преподанный урок.
Газель просто сбросит напряжение и поскачет дальше.
А люди рационализируют травму и пытаются выставить льва великим учителем. Это тоже защитный механизм. Потому что гораздо приятнее идентифицировать себя со львом, чем с его ужином. Так же поступают и травмированные, но выжившие люди.
Отсюда убеждение, что травма может чему-то научить. Если посмотреть на последствия, которые часто оказываются губительными для здоровья, становится понятно, что травматический опыт, с кем бы он ни произошел и каким бы он ни был, сказывается на здоровье не лучшим образом.
Знаете, то, что не убивает нас, просто не убивает нас и все. Оно изменяет нас. Порой, не в лучшую сторону. Чтобы привести себя в порядок требуется очень много времени и терпения, а еще желания, которое отбивает травма. С момента травмы у выжившего есть желание - вернуться и исправить ход событий.
Потому что поверх всегда накладывается чувство вины и стыда. Очень токсичные, потому что у них нет выхода.
Никому не нужные уроки
Человек, которого избили до полусмерти, не может простить себе, что упустил момент, когда на него набросились двое или трое осатаневших людей. Он не может простить себе, что не сопротивлялся. Не успел. И он не осознает, что окажи он сопротивление, его могли бы просто убить.
Человек, который видел, как из моря вытаскивали утопленников, маму и сына, как их реанимировали и не смогли спасти, воочию видел и осознал, что смерть всегда рядом, и что никто не застрахован. Он не чувствует вины, но чувствует страх, который его уже никогда не отпустит.
Ребенок, который терпит издевательства в школе, научится не тому, как от них оборонятся, а тому, что за него никто не заступился. Помимо стыда за свою беспомощность перед обидчиками, он будет испытывать злость к тем, кто мог ему помочь, но не помог.
Ребенок, которого в детстве ловили на берегу и силой затаскивали в воду, пока он истошно вопил от ужаса, не будет лучше плавать. Он может научится плавать, но скорее всего будет всю жизнь боятся глубины. Да, страх глубины, возможно, убережет его от утопления, но подведет в ситуациях, когда он будет ощущать, что теряет контроль над происходящим.
Если вы думаете, что травма кому-то была нужна или сделала кого-то сильнее, возможно, вы ошибаетесь, потому что у травмы нет воспитательных целей, однако, она меняет и человека, и мир, в котором ему предстоит жить после.