В этот раз три новинки, которые можно объединить по принципу легкой спекуляции на естественном человеческом интересе к сверхъестественному. Не думаю, что авторы реально верят в наличие чего-либо подобного в жизни, но активно применяют все это дело для вброса текущей актуальной проблематики. Сверхъестественное наконец стало на службу человечеству.
Новые папы против старых
Лаваль В. Подменыш/ Пер. с англ. В. Гольдич, И. Оганесовой. - М.: Эксмо, 2019. - 512 с.
Первые страниц шестьдесят «Подменыш» потрясают плавно текущей предысторией. Вступление в числе лучших когда-либо написанных человечеством.
Но стоило Лавалю перейти к самой истории, восторг испаряется, и понимаешь: ба, да этож типовой современный американский роман про «малые дела» для широкой аудитории с ароматами мистики и мифологии, идентичными сверхнатуральному. Выходит, начало как у всех вылизано до идеального блеска. А на остальные 450 страниц автора не хватило. Но не Даша Бобылева, и на том спасибо.
Мистика? Не совсем так. Скорее книга о родительстве для родителей. Лаваль – американский Макаренко.
В аннотациях обещали Мориса Сендака, мифологический сюжет и «Нью-Йорк, Нью-Йорк». В целом, все присутствует. Но по части мифологии и Нью-Йорка Лаваль вчистую проигрывает «Мисс Подземке» Дэвида Духовны.
И там, и там, вроде как все то же – классический фольклорный сюжет в основе. В частности, в «Подменыше» похищение ребенка троллями и гоблинами. Мы, правда, еще в «Лабиринте» больше 30 лет назад нечто подобное видели. Но сойдет, тем более акценты другие. Итак, основной квест – вернуть утраченное. Попутно разбираемся как так получилось и какие сдвиги произошли в структуре не материнства и детства, а отцовства.
Если у Духовны в полиэтничном и многоконфессиональном Нью-Йорке от богов и мифологических существ просто не продохнуть, то у Лаваля все скромнее – сияющий Аполлон, амазонки, ведьмы и норвежская пещерная нечисть, просочившаяся, как и у Духовны мимо иммиграционных служб.
Различия есть и в другом. Духовны пишет современный вариант вечной романтики, а Лаваль культурологическое исследование на тему фигуры отца. У одного история любовная, у другого повестка и идеология. Неудивительно, что мимо Духовны прошли, Лаваля распиарили донельзя и обвесили медальками и номинациями (смотри обложку). Эпоха требует тяготения к актуальным темам и проблемам. А какая в любви актуальность по нынешним временам? Давно отжившее понятие.
Но вернемся к «Подменышу». Мифологическое в нем лишь повод поговорить о проблемах насущных. Столкнуть лбами старых и новых пап. Показать как ошибки зарождающегося нового хипстеротцовства, так и позабытый ужас отцовства старого. Новые папы готовы разделить ответственность не только в области хозяйственных дел, но и воспитания, пригляда за детьми. Они ответственные и заботливые. Старые папы (вы ведь забыли, да?) по-прежнему требуют жертв. Их жизнь протекает где-то там вдали от ребенка. Из этого следует глобальный вывод, который должен усвоить читатель: возвращаться к старому нельзя. То есть весь роман – мина под Трампа с его лозунгом «Сделаем Америку снова великой». «Снова» не надо, плохо будет, детям в первую очередь.
Что ж, с такой идеологией действительно прямиком в списки лучших книг и на награждение.
Но у нас, как говорили в 90-е, Россия, не Америка. Поэтому подивившись на авторское заискивание перед современным феминизмом, почитав про троллей и амазонок, окунувшись в мир американской букинистики, в итоге заметишь, что ребенок в книге на втором плане, а сам автор неплохо попсярит на темах травмы, домашнего насилия и какого-то странного, ничем не аргументированного преклонения перед фигурой женщины, которая всегда и во всем права (дальше видит, глубже понимает, тоньше чувствует, ну и прочий там фимиам). Содержание же романа сводится к тому, что современный американский мужик еще только дорастает до естественно данного метафизического женского совершенства. То есть здесь еще и «Педагогическая поэма» в одном флаконе.
Страсти-мордасти
Холлс С. Покровители/ Пер. с англ. М. Юркан. - М.: Эксмо, 2019. - 416 с.
Общеупотребительная англо-американская литература последних лет все больше напоминает худшие образцы литературы советской. Тон задает принцип партийности. Советские писатели искали в темном прошлом искры классовой борьбы. Американки нынче ищут зародыши феминистического движения. Впрочем, это сильно сказано, ищут. Зачем искать то, чего нет? Поэтому авторши одна за другой смело проецируют современность на какое-нибудь начало XVII века (как в данном романе «Покровители»), показывая, что прогрессивной женщине среди мужиков-ретроградов жилось всегда тяжело, а тогда в особенности. Ведь в их распоряжении был трон, церковь, земли, поместья, мамы, тещи и любовницы.
Вот она наша героиня – Флитвуд Шаттлворт, искренняя, рвущаяся натура. Четвертый раз на сносях в свои 17 лет (редкий нынче американский роман не напоминает справочного пособия по беременности и родам, рожают все, и в каких-то непомерных количествах). Всего-то и мечтаний – жить в мире с мужем богатеем, да иметь детеночка.
Но вот такая вот простая женская мечта сталкивается с суровой реальностью. Живет Флитвуд почти как сиротка. Весь мир на нее ополчился: муж начинает сторониться, считает за дурочку, деньги дают по талонам, замуж сбыли в 13 лет (практически педофилия), подруг не имеется. Но страдает не она одна. В начале XVII века женщин вообще не любят и жгут их всех на кострах, пытают в темницах злые безграмотные мужики, которые способны только пить, развратничать и морально разлагаться. Кто придет в такие темные времена на помощь, кто поможет доносить ребенка? Только другая женщина, вернее девушка.
Вообще, когда в нынешнем американском романе речь заходит о дружбе, жди обязательного санкционированного отделом идеологии однополого секса в финале. Здесь с этим обошлось, но книга в целом от этого не выглядит лучше.
Историческим роман назвать сложно (никакой достоверности, сплошные дешевые декорации), до латиноамериканских сериалов книга не дотягивает. Никакого сочувствия и симпатии героиня – девица из XXI века, напялившая костюм четырехсотлетней давности не вызывает. Не молодая хозяйка, а какая-то блогерша, озабоченная проблемами гражданского активизма. Нужно спасти женщин обвиненных в ведовстве (нет только одну, потому что она героине пригодится, а остальные - нет). Такой эгоизм выглядит не слишком эстетично. Но ведь спасать человечество – мужская, а не бабья придурь. Новой женщине человечество ни к чему, и справедливость тоже. Она за себя, это только мужской бог был за всех. То есть борьба с мужиками идет и на этом фундаментальном фронте.
Основная цель, вроде, понятна - доносить ребенка. Но про сохранение тут еще не слыхивали. Со здоровым образом жизни тоже негусто. Не курит, но пьет вино и пиво: «Еще до полудня, уже сильно опьянев…», «Ребенок во мне тоже притих, убаюканный сладким вином». Три предыдущих выкидыша не мешают героини с пузом, наползающим на нос, носится по округе в одиночку верхом на лошади.
Общее впечатление – легко писать такие романы. Открыл Википедию, взял какой-нибудь экзотический исторический факт (в данном случае процесс над ведьмами Пендла) и крути вокруг этого повесть о вековом женском страдании.
Но где здесь литература и зачем этот идеологический утренник под видом исторической мистерии читателю? Нет ответа.
Русалочьи тропы
Гауэр И. М. Русалка и мистер Хэнкок/ Пер. с англ. М. Куренной. - СПб.: Азбука-Аттикус, Иностранка, 2019. - 608 с.
Книгу Гауэр можно конечно прочитать как роман о том, как встретились два одиночества - Анжелика Нил и мистер Хэнкок. Любовно-семейная тема в исторических тонах (западные рецензенты уверяют, атмосфера Лондона конца XVIII века передана довольно убедительно). Но за рассказом о том, как купец стал водиться с куртизанкой, как в любой старой книжке тех лет (момент подражания им имеется, на ум приходит не только классика того века вроде Дефо и Филдинга, но и более поздний Диккенс) нетрудно разглядеть весьма занимательную (в отличие от многих нынешних книжек) тему женской судьбы и вытекающую из нее непривычную для современной эпохи мораль и здоровую житейскую мудрость.
Общее направление очевидно – из грязи в князи, от «пригожей поварихи» к степенной даме. И вроде ничего такого нового здесь нет. Книжек о том, что «надо делать хорошо и не надо плохо» – понаписано воз и маленькая тележка. С одной поправкой – так было раньше. Теперь такое впечатление, крышу прочно сорвало почти у всех авторов, и белое стало даже не черным, а вовсе бесцветным. Движение нынешнего общественного сознания, если оно существует, скорее обратное – к мировоззрению миссис Чаппел, к порядкам дома терпимости миссис Фрост.
Роман о русалках, русалочьем зове, русалочьих тропах. Были у Джоны Хэнкока в действительности русалки или нет? Какая разница. Не это важно. Важнее то, что в это верили. Речь идет о силе представлений, силе воображения, способной воспринимать зло как благо, видеть достоинство там, где его нет, благородство, где оно отсутствует и наоборот. Уже тогда, почти 250 лет назад мы жили в обществе, где тон задает одурманивающие голоса светских сирен (главное – казаться, а не быть). Многие оказались заворожены ими. Но есть те, кто попадают под их обаяние лишь на время. Гауэр решила написать как раз о них.
В остальном перед нами книга на вечную тематику (брак, семья, отношения в них, поиск настоящей любви, расовые проблемы, вопросы женской свободы, предназначения женщины, ее места и места мужчины в жизни и в обществе).
Нынче все пишут о женщине (русалке). Одни бездарно, другие, как Гауэр небессмысленно. Она не ограничивается обычными эмоциональными причитаниями по этому поводу, а на протяжении всего романа незаметно для читателя размышляет: а какие у женщины, есть, в жизни, собственно, альтернативы.
Она молода. Что ж, ее ждет на выбор – улица, публичный дом, участь куртизанки-содержанки, зарегистрировавшейся в качестве индивидуального предпринимателя, или замужество. Вроде бы последнее не отличается от предыдущего (мы помним – «брак - узаконенная проституция»), за одним небольшим, но важным исключением – чувств и эмоциональной привязанности, ощущения, которого не способен подарить ни один из других выборов: «Это приличный дом. Мой муж - джентльмен».
Она в летах. Тогда либо мадам, либо тупая гусыня-кумушка, либо труп, либо несущая себя высоко матрона, либо счастливая женщина с любящим мужем. Последний путь по нынешним временам не очевиден: это считает отсталым и лживым. Так ли это? Вопрос не мистики и не общественного мнения – а собственных усилий, желаний и наклонностей.
Гауэр проводит в своем романе весьма непопулярную ныне мысль о том, что свою завершенность, полноту, самостоятельность, женщина обретает в доме и семье, мимоходом дискредитируя идеи свободной любви, романтической страсти, жизни для себя и прагматичного брака по расчету. Брак по созвучию сердце, взаимной симпатии оказывается и самой романтичной, и самой расчетливой вещью.
Есть и еще одна интересная мысль отраженная непосредственно в самой структуре текста, в его переходе от весьма беспокойной и разбросанной первой части к строгой и логичной второй. Кто мы до брака? Дураки, сущие дети, инфантильные существа не находящие себе места и пускающиеся в глупые авантюры. Жена делает мужа мужчиной, и наоборот. Героиня романа, в самом начале, сущая идиотка, проходит испытание романтической любовью, обнаруживает иллюзорность подобного вида отношений, после чего открывает преимущества нормальных семейных отношений, в которых любовь связана с такими качествами как доверие, взаимное уважение, преданность, внимательность, ответственность, достоинство и взаимопонимание.
Сергей Морозов