Моя жена родилась в Ленинграде, и первые детские годы прожила на улице Рубинштейна. Утверждает, что в доме 13, но, скорее, что-то напутала. Но то, что на Рубинштейна – факт. Эта улица, помимо всевозможного, известна ещё и тем, что на ней жил Довлатов. Всю свою сознательно-трудовую жизнь, вплоть до эмиграции в 78-м. Когда он отбыл за океан, моей жене было два года. Её возили в детской колясочке на прогулку именно по той улице, по которой передвигался и Довлатов. Жена уже тогда испытывала тягу к литературе, тем более, к высоким мужчинам (я – исключение) и не могла не обратить внимание на огромного писателя. Наверняка, она подала ему из коляски какой-нибудь знак. Может быть, намеренно выронила соску. Писатель, уверен, подобрал этот предмет и вернул владелице. Иначе и быть не могло. Возможно, он даже поладил её по ручке. Но заглянул ей в лицо, точно. Я бы заглянул. Известно, что самого Довлатова в детстве ущипнул Платонов. Здесь проявилась связь времён и дарований. Это можно судить по тому, что моя будущая жена всю жизнь проявляла страсть к чтению и литературным поступкам.
Что до меня, то я родился в том же Ленинграде, но детство провёл не в центре города, а на его окраине. В противном случае, мы с моей будущей женой повстречались раньше положенного, и я показал бы этому писателю, как гладить ручки чужих будущих жён! В 80-х я жил на проспекте Ветеранов. Чем известен этот район? Ничем особенным! Ну, кроме меня там ещё жил Цой с женой и маленьким сыном. Нас разделяли несколько автобусно-троллейбусных остановок. И огромный парк по обеим сторонам проспекта – парк Александрино. Там-то я, десятилетний, выгуливал свою собачку. Тоже самое делал и Цой. В этом же парке молодой папа прогуливался со своей семьёй – женой и годовалым сыном. О чём это я? Мы вполне могли повстречаться. Видеть друг друга, но не обратить никакого внимания. Могли также повстречаться в троллейбусе № 20, в автобусе № 130 и на станции метро проспект Ветеранов. И наверняка, встречались. Более того, мне кто-то тогда в автобусе больно наступил на ногу. Уверен, это был Цой. И может, после этого случая я и запел бы, но до этого мне уже наступил на ухо медведь. Музыкальная карьера не сложилась.
Помимо этого, там же, на проспекте Ветеранов, мы с Цоем посещали одну баню. Я как гость, он – как работник, который по вечерам мыл из шланга банное отделение. Но встретиться там точно не могли. Я был днём, он – вечером.
Там же на Ветеранов жил ещё один замечательный поэт – Юрий Кукин. Я часто видел его медленно передвигающимся вдоль моего хрущёвского дома с звенящей чем-то стеклянным хозяйственной сумкой в руках. Незадолго до его смерти мы с ним в очередной раз повстречались. Он тщетно пытался прикурить испорченной зажигалкой сигарету. Что-то меня подтолкнуло, я приблизился к нему и обратился: Юрий Алексеевич, позвольте вам помочь? Он прикурил от зажигалки из моих рук, при этом удивлённо-недоверчиво меня разглядывая. Затем поблагодарил, и мы расстались. Каждый пошёл своей дорогой.
Литературность этого города преследовала меня и после. Несколько лет я жил на Пяти углах, и уже сам возил в колясочке свою дочку в садик мимо дома Довлатова.
Затем, уже много лет я работаю в двух шагах от дома Зощенко. Его дух я ощущаю постоянно. Как на мне эта близость отразилась? Пожалуй, лишь тем, что, порой, своими поступками я напоминаю героев Зощенко. Ну, хотя бы так приблизиться к литературе.
Что за город такой? Куда ни шагни – вляпаешься в культуру!