После 10-летнего тюремного заключения Поэрио и др. были выпущены из тюрем. Им разрешено было выехать в Америку. Однако в пути итальянские эмигранты повернули в Англию, где были торжественно встречены местными либералами. Русские либералы также не жалели славословий в адрес Поэрио и его товарищей.
Чернышевский же в мартовском (1859 г.) политическом обозрении «Современника», резко осудив Поэрио за его ошибочную оценку ситуации в Неаполе в 1848 году и принятую им неверную тактику, обвинил последнего в том, что ошибка неаполитанских либералов принесла выгоду только реакции, что они погубили неаполитанскую революцию.
Это выступление Чернышевского вызвало яростные нападки русских либеральных газет и журналов, усмотревших в нем чуть ли не поддержку «Современником» Фердинанда II и неаполитанского режима.
Высмеивая эти нападки либералов, Чернышевский в апрельском (1859 г.) политическом обозрении постарался с предельно возможной для подцензурной печати ясностью показать, за что, за какие ошибки Поэрио он его осуждает.
Эти высказывания исключительно важны для определения оценки обстановки в России и для определения тактики самого Чернышевского, избранной им в борьбе против режима русского Фердинанда II, т. е. Александра II.
Чернышевский писал:
Мы получили, от некоторых очень уважаемых нами людей упреки за жестокое суждение об ошибках Поэрио... Напрасно они полагают, что основанием наших суждений о Поэрио были его принципы.
Нет, мы говорили не про убеждения, не про образ мыслей, мы говорили только про образ действий. Это потому, что он действовал не логически. Он вообразил, что становится английским министром, тогда как он был в Неаполе... Государственный человек полезен только тогда, когда его характер и его образ действий сообразен с обстоятельствами.
Кто не понимает, что ему надобно делать в данном положении, или не хочет делать того, что необходимо, тот лучше пусть не становится в это положение, пусть оставит место действовать другим; и когда будет сделано их руками то, к чему не способен был он, когда положение очистится и успокоится, — пусть только тогда принимает он власть и вносит в её действия свою кротость и свою доверчивость к людям.
Этими словами Чернышевский отчётливо давал понять, что вина Поэрио состояла в том, что он не сумел понять своего долга перед родиной, перед народом Неаполя.
В то время, как его долг состоял в обращении к народу во имя очищения Неаполя от реакционного феодального хлама, т. е. что его задачи были чисто революционные, разрешимые лишь при помощи революционной самодеятельности народных масс, — Поэрио предпочёл этому провозглашение гражданского мира между насквозь прогнившей абсолютистской монархией и народом Неаполя, подкрепил своим авторитетом лживые обещания уступок, данные для выигрыша времени Фердинандом II.
Тем самым Поэрио, попытавшись избежать кровопролития и насилий со стороны народа по отношению к феодальной и клерикальной аристократии, к чиновникам и генералитету феодальной монархии, спас последних от справедливого гнева народного.
Но зато Поэрио и его политические друзья обрекли крестьян и ремесленников неаполитанского королевства на злобную, кровавую, невероятную по жестокости месть со стороны феодальноклерикальной реакции.
Так мнимая гуманность, отказ от применения насилия, «чистоплюйство» либералов оборачивается для народа кровавыми насилиями и жестоким террором со стороны реакции.
Вывод отсюда ясен: не бояться, а смело идти на самоотверженную борьбу во главе революционного народа и осуществить великую чистку родины от кровавого, насильнического, грязного, реакционного феодально-крепостнического режима, подобного режиму Фердинанда II в Неаполе, или Александра II в России.
Для осуществления этой великой цели необходима упорная, длительная, ничем не гнушающаяся кропотливая черновая работа по организации и сплочению народа и его подготовке к выполнению этой задачи.