Вопрос. Как вы думаете: сколько нужно самолётов, чтобы избавить осажденный город от осаждающих? А если это самолеты Р-5? Вот такие:
Вот с такими техническими характеристиками:
В конце декабря 1933 года, чтобы снять осаду с города Урумчи, провинция Синьцзянь, Китайская республика понадобилось - аж целых два советских самолета Р-5
Урумчи осаждала 36-я дивизия Народно-революционной армии, под командованием генерала Ма Чжунина.
Дивизия была почти целиком укомплектована дунганами. Поэтому её чаще называют 36-й дунганской дивизией. Название же «Народно-революционная армия Китая» может ввести в заблуждение. Название никакого отношения к китайским коммунистам не имеет. Наоборот это главный их противник. «Революционная» это революция Гоминьдана. Дивизия считалась «мятежной», ибо она восстала против губернатора (дубаня) провинции Синьцзянь Шэн Шицая.
В свою очередь считавшимся мятежным, по отношению к центральному правительству Китая и его главе Чан-Кайши. Губернаторы провинций тогдашнего, сотрясаемого Гражданской войной, Китая — «брали на себя столько суверенитета, сколько могли проглотить», вплоть до самостоятельной торговли с иностранными державами, а так же заключениями с зарубежными государствами различных договоров, например о кредитовании или приглашении иностранных войск на свою территорию.
Если кто думает, что Гражданская война в России 1918-1922 это верх мрака и ужаса, то он ошибается. В китайской Гражданской войне 1927 -1950 всё было намного хуже.
Шэн Шицай пришел к власти в апреле 1933 года, в результате военного переворота свергнув предыдущего губернатора (дубаня) Цзинь Шужэня.
Взять власть ему помогли русские белогвардейцы осевшие в Синьцзяне. Они стали надеждой и опорой дубаня. Вот именно полк из белоэмигрантов под командованием полковника Павла Петровича Папенгута (Паппенгут),
и подразделения состоящие из китайцев — были блокированы в городе Урумчи «мятежной» 36-й дунганской дивизией.
Силы были неравные. Конечно, белогвардейцы вояки очень опытные, но дунган было просто много больше и белые вместе с китайцами были обречены. Времена тогда были суровые, о женевской конвенции об обращении с военнопленными — в Синьцзяне слышали наверное только русские. Поэтому стороны на той войне пленными себя не обременяли. По доброй азиатской традиции рубя им головы или незатейливо перерезая горло. Но произошло неожиданное, позволившее разогнать не слабую «мятежную» 36-ю дивизию как стадо баранов.
Этой неожиданностью были два советских самолета Р-5. Одним из самолетов управлял советский летчик Фёдор Петрович Полынин.
Будущий Герой Советского Союза, будущий главком ВВС Войска Польского. Операция над Урумчи стала его боевым крещением. Кто может лучше рассказать о произошедшим событии? Только его участник. Фёдор Петрович оставил воспоминания «Боевые маршруты.» — М.: Воениздат, 1972.
Глава «В небе Китая» , в числе многого интересного, рассказывает и о снятии осады с города Урумчи. А так же об взаимоотношениях красных пилотов с белогвардейцами из Синьцзяна. Это не дневниковые записи, а воспоминания написанные через десятки лет после события. Поэтому неточности в хронологии, в датах, в именах всегда имеют место. Итак: «Вот и маленькая пограничная деревушка, к которой примыкает полевой аэродром. Здесь мы задержались. Минули третьи сутки, а команда на вылет не поступала. За это время успели изучить по китайским картам рельеф местности, над которой предстояло лететь, запомнить названия речек, горных вершин, населенных пунктов.
Наконец из-за Тарбагатая появился самолет. Встречаем его. Из кабины на землю спрыгнул немолодой летчик. Представился: Геннадий Белицкий. Он сообщил, что уже начал формировать в Синьцзяне авиационную школу, но пришлось на время приостановить все дела: там началась междоусобная война. Генерал Ма Чжуин, подстрекаемый японскими милитаристами, поднял восстание против законного провинциального правительства. Его войска окружили столицу Синьцзяня г. Урумчи и штурмуют крепостные стены. Губернатор провинции Шень Дубань взывает о помощи.
— А есть ли аэродромы по пути к Урумчи? — спрашиваю Белицкого. Он улыбнулся:
— Какие там аэродромы? Полевые площадки, кое-как очищенные от больших камней.
— А как с горючим? Одной заправки до Урумчи не хватит.
— Садитесь в Шихо и ждите дальнейших указаний. В ночь на 25 декабря нас подняли по тревоге. До аэродрома — рукой подать, всего три километра, а добирались туда часа два. Бушевала такая метель, что с ног валило. Там нам объявили:
— Предстоит выполнить боевую задачу. Загрузите самолеты бомбами до предела, захватите второй боекомплект к стрелковому вооружению. Не забудьте и о запасе бензина.
Морально к выполнению этой задачи мы были готовы, а как будем действовать — смутно представляли. Ведь никому из нас воевать еще не приходилось.»…
…«Я облегченно вздохнул: взлетели благополучно. Но самое трудное было впереди. Перепрыгнем ли через горный хребет Тарбагатай? Высота его четыре тысячи метров, вершины гор закрыты облачностью. Оставалось одно: подняться как можно выше и лететь вслепую. А на самолетах не было ни радиостанции, ни кислородного оборудования. Высотомер, указатель скорости, компас, часы — вот и все приборы, которыми мы располагали. При таком оборудовании кабин полеты в сложных погодных условиях сопряжены с большим риском. Вот и мы теперь попали в переделку. Как только вошли в облака, зрительной связи между экипажами не стало, каждый теперь ориентировался самостоятельно.
Хронометр неумолимо отсчитывал минуты. По расчету времени, горы должны остаться уже позади, а вокруг по-прежнему клубятся облака. Снижаться рискованно. Строго выдерживаю высоту, пока внизу не появляются «окна». Сквозь разрывы в облаках вижу каменистое плато. От кислородного голодания немного подташнивает, поэтому решаю снизиться. Передо мной открылась неприветливая пустынная Джунгария, где глазу не за что зацепиться. Ни деревца, ни кустика. Голые камни и песок.
Осматриваюсь в надежде увидеть самолеты товарищей. Справа чуть позади замечаю серенькую точку.» …
… «Летим вдвоем. Вскоре внизу показалось какое-то селение. Смотрю на карту: вроде Шихо. Приземляемся. К нам подходит высокий тучный офицер. На плечах у него погоны полковника царской армии. Вскинув руку к папахе, он представляется:
— Полковник Иванов. Как долетели, господа?
Признаться, вначале я опешил от такого обращения: нам, советским людям, было дико слышать слово «господа». Но я тут же взял себя в руки и тоже представился, правда, под другой фамилией.
— Давно вас ждем, господа, — продолжал полковник, с улыбкой покручивая свои черные, с проседью усы.
— Простите, кто вы будете? — не удержался я от вопроса.
— Командир кавалерийского полка русских эмигрантов, — ответил Иванов. —Мой полк входит в состав бригады китайских правительственных войск. Здесь я оказался потому, что мне, как русскому, приказано встретить вас.
«Час от часу не легче, — с горечью подумал я. — Не успели опомниться от рискованного полета через Тарбагатай, как вдруг столкнулись с новой неожиданностью — стали не то гостями, не то пленниками полковника царской армии».
— Прошу вас, господа, — Иванов жестом показал на стоявший невдалеке тарантас, запряженный четверкой волов. — Вас ждут.
«Кто ждет? — пронеслась в голове тревожная мысль, и я невольно переглянулся с Шишковым. — Уж не расправа ли?»
— Прошу прощения, — отвечаю полковнику. — Задерживаться мы не можем. У нас задание лететь в Урумчи.
— Но там же... — предостерегающе начал он.
— Нас об этом предупредили.
— В таком случае не смею задерживать, — козырнул полковник.
Дозаправив самолеты горючим, мы передали оставшийся бензин под охрану китайцу и попросили полковника предупредить его, что оно нам пригодится на обратном пути. Китаец услужливо приложил руки к груди.
Минут через десять мы с Шишковым снова поднялись в воздух. На этот раз видимость оказалась прекрасной, и наша пара без затруднений вышла на Урумчи.
Подлетая к городу, мы увидели у крепостной стены, которой он опоясан, множество людей. Это мятежники штурмовали крепость. Тускло мелькали частые вспышки выстрелов. Позади штурмующей пехоты гарцевали конники. И мне, и Шишкову доводилось бомбить цели только на полигонах. Поэтому нетрудно понять охватившее нас нервное напряжение.
Снижаемся до двухсотпятидесяти метров и начинаем поочередно бросать в гущу мятежных войск двадцатипятикилограммовые осколочные бомбы. Внизу взметнулось несколько взрывов. На выходе из атаки штурманы открывают огонь из пулеметов. Видим, толпа мятежников отхлынула от стены и бросилась бежать. Обогнав ее, помчалась в горы конница. На подступах к крепости осталось немало трупов. Они хорошо различались на снегу. Мы снизились чуть ли не до земли и выпустили остаток боезапаса по бегущим мятежникам, обезумевшим от нашего внезапного воздушного налета. Позже выяснилось, что суеверные вояки генерала Ма Чжуина восприняли бомбовые удары с неба как божью кару. Ведь никто из них до этого ни разу не видел самолетов.
Когда мы, выполнив задание, возвратились в Шихо, нас снова встретил полковник Иванов. Видимо, он знал, зачем мы летали в Урумчи, и от души нас поздравил с успехом. В знак особого уважения он даже снял перед нами папаху.
— Прошу вас, — с прежней галантностью указал полковник на знакомую нам подводу. — Губернатор ждет.
— А как быть с самолетами? — поинтересовался я, — Кто их будет охранять?
— Можете не беспокоиться, господа. Все необходимые распоряжения уже отданы, —успокоил нас Иванов.
Мы слили из радиаторов воду, зачехлили машины, сели в тарантас и тронулись. Ехали очень медленно. Непрерывно подгоняемые возницей-китайцем, утомленные волы еле двигались по каменистой дороге. Начало смеркаться. В небе зажглись звезды.
Подвода остановилась наконец у глинобитной фанзы, в стене которой темнел проем. Китаец подошел к этому лазу, с кем-то там поговорил, вернулся и, подобострастно кланяясь, пригласил следовать за ним.
Большая комната, в которую мы вошли, была ярко освещена керосиновой лампой-молнией. За столами, уставленными бутылками и закусками, сидела группа русских офицеров — сослуживцев полковника Иванова. Почетное место в центре занимал губернатор — китаец. Как позже выяснилось, одновременно он является и командиром бригады.
— Господа!—обратился к сидящим за столом полковник. — У нас в гостях сегодня летчики. Русские летчики, — подчеркнул он. Хотя мы и не говорили ему, что прилетели из Советского Союза, Иванов, конечно, знал об этом.
Офицеры, а с ними и губернатор встали. Кто-то крикнул «ура!». Нас услужливо усадили на заранее подготовленные места и начали угощать. Изголодавшись за день, мы с аппетитом приступили к еде. Нас пытались выспросить, как живется «на той стороне», но мы деликатно уходили от темы разговора. Не каждому нужно знать, кто мы такие.
Наши собеседники оказались в Китае после разгрома войск Колчака и Дутова, где они служили. Теперь многие из них чистосердечно раскаивались, что в свое время не перешли на сторону Советской власти. Слово «Родина» они произносили с трепетом и болью в душе. Ведь здесь, на далекой чужбине, у них нет ни настоящего, ни будущего.
Официальную чопорность приему пытался придать губернатор. Подняв бокал, он произнес длинную витиеватую речь. Но общий смысл ее сводился к благодарности в адрес Советского правительства за поддержку и помощь в трудную минуту.
Когда губернатор, елейно улыбаясь, сел, Иванов взял в руки баян и растянул мехи. Пьяные офицеры нестройно затянули какую-то старинную казачью песню, которую ранее никто из нас не слышал. Потом началась пляска.
— А ну, ребята, поддержите, — по-простецки обратился к нам Иванов.
Из-за стола вышел штурман моего экипажа Алексей Завьялов, но, вспомнив, что на нем унты, остановился и развел руками:
— Не могу. Сапоги бы...
Один из офицеров немедленно снял с себя сапоги и помог их надеть Завьялову. Алексей плясун был отменный и так молодецки стал отстукивать «чечетку», что от сапога отвалился каблук. Комнату огласил дружный хохот.
— Ну и молодец летчик. Поддал жару.»
В написании поста использовалась книга Ф.П. Полынина «Боевые маршруты» А так же информация из открытых источников интернета.
Пост написан AlmatinetsT (Тео Алматинец)
Если вам понравилась статья, вы можете поддержать автора рублём. Это важно.
5543 8633 2280 9553 - номер карты (ВТБ)