- Сегодня люди приезжают, - говорит хозяин.
Минька кивает. Не каждый день люди приезжают, людей и встретить хорошо надо. То есть, конечно, в сезон люди только так сюда валом валят, а в несезон люди – это большая редкость, а потому и встретить их надо как следует. В сезон – это под новый год там, или в Рождество, или летом, или по осени в сентябре. А сейчас апрель, сейчас какие люди, сейчас вообще кажется, на всем белом свете никаких людей нет, и всего-то есть, что Парадиз на берегу моря, и море перед ним плещется.
А вот – люди.
- Люди приезжают, - говорит хозяин.
Минька бежит на кухню, готовить креветки гриль, мисо-супы, лапшу пшеничную, лапшу фундозу, удон, собу, вертит Филадельфию и Калифорнию с кунжутом, Хиноки и Аляску Шик в черной масаге.
А то ведь люди приезжают.
Не каждый день.
Хозяин идет встречать людей. Это уже десятый хозяин на веку Минькином. Восемь других по очереди заходили в номер Люкс и кололи себе золотую дозу. Чтобы уснуть и не проснуться. А у девятого золотой дозы не было, он просто повесился в туалете.
Минька гадает, а нынешний хозяин повесится или золотую дозу примет.
Ладно, не о том речь, надо вертеть Волну и Азуми, Тизу в красной масаге и Хаято с тунцом.
А то ведь люди приезжают, у них последние дни. А последние дни, это дело такое, тут гуляют, как в последний раз, все, что есть в печи, все на стол мечи.
Плещется море, поет свою вечную песню. Миньке иногда кажется, что он различает отдельные слова.
На волнах качается лодочка луны. Знать бы, кто в ней катается.
Утром люди приехали. На яхтах приплыли. На вертолетах прилетели. Один, говорят, хотел на личном самолете сюда опуститься, только аэродрома тут и в помине нет, так он пообещал Парадиз вдоль и поперек засудить.
Про таких хозяин говорит:
- Идиотище.
И Минька про себя думает:
- Идиотище.
Приехали люди, расселились по комнатам, ходят в холле, едят, кому тори унаги, кому хофу, кому сикоку, кому нагасиму, кому саппоро. Смотрят на Миньку, удивляются, спрашивают:
- Давно работаете?
- Да… лет двадцать.
- Это ж сколько вам лет получается?
- Тридцать девять.
Люди удивляются:
- Так не бывает.
Минька пожимает плечами. Мало ли, что не бывает…
Над входом в зал реклама во всю стену, отдыхайте в кредит. Кому она тут нужна, непонятно. Вот рядышком объявление висит, вот оно нужно – Не можете договориться с банком? Не беда, поможем…
.
Её зовут Алина. Она сама так сказала. Сидит у барной стойки, ест чуку, строит глазки Миньке.
- …я такая в Лондон прилетаю с утра, у этого, у портье спрашиваю, где у вас тут Эйфелеву башню посмотреть можно, а он мне такой, а у нас нет, а только в Париже… бли-ин, я за что деньги отдавала, не могли для меня башню поставить… а на этом, Глазу Лондона круто…
Минька спрашивает:
- Это что такое?
- Ты чё, отмороженный? Колесо обозрения такое, вообще крутя-ак…
Минька кивает. Может, и крутяк.
- А ты где был?
Минька пожимает плечами.
- Да… в Хабаровск как-то ездил… у меня там сестра…
- Тебе че, в лом мир посмотреть?
Минька снова пожимает плечами.
- Денег нет.
- А у кого они есть? – Алина смеется, - будто не знаешь, как сейчас живут…
Минька знает. Хорошо знает.
.
Море поет свою вечную песню.
Серпик месяца качается на волнах.
.
Тут же в холле стойка – для тех, кто не может договориться с банком.
- Да вы без ножа режете, повторяю вам, последний раз, чего непонятно-то?
Какой-то дядька с красным лицом вопит возле стойки, обещает, что в самый-самый-самый последний раз…
Девушка у стойки скалит зубы, сокрушенно качает головой, ничем-ничем не могу помочь…
Дядька вопит еще что-то, вытаскивает кольт, откуда только взял, русским по белому сказано, вход с оружием запрещен. К дядьке кидается Васек, это охранник у входа, блин, не успел, выпустил дядька себе в голову всю обойму.
.
- …блин, я чуть не опысалась, когда он пушку свою достал, думала, в меня сейчас пальнет, - девушка из кредита сидит у стойки, пьет кофеек, - нельзя же так…
Другие парни и девушки кивают, нельзя так. Неприлично это, вот так, у всех на виду. У людей праздник, последние дни, танцы до утра, шведский стол, олл инклюзив. А тут человек стреляется. Это же делают потихонечку, чтобы не видел никто, в номере или ночью на пляже, так, чтобы уборщики до утра тело унесли и кровь песочком присыпали…
Миньке некогда, Минька сочувственно кивает, нельзя так, сам вертит дабл роллы, Филадельфию Москов, краб-авокадо-икра-масаго-огурец, завернул, порезал, хорошо, машинку сейчас сделали, в нее все закладываешь, она са ма свернет и порежет, только успевай подавать… горничные уселись рядышком, смотрят, не останется ли кусочка креветки или огурчика какого, или рис со дна кастрюли соскрести…
.
- …ну вот ты скажи, чё она телится, чё телится, чего ждет…
Алина сидит у стойки, потягивает текилу. Минька слушает, кивает, Миньке некогда, мешает фунчозу-куриное-филе-паприку-лук-грибы-шитаке-зелень…
- …я в ее годы уже дом в кредит взяла, гарнитур мебельный, плазму во всю стену, холодильник, ноут… они еще такие кредит на ноут давать не хотели, говорят, на вас и так кредитов до фига… да на ком их сейчас не до фига…
Минька кивает. Заболтала его Алина, вот уже и забыл, чего-то недоположил в эту Фунчозу ютай, вспомнить бы еще, что…
- …я такая говорю, я на вас жаловаться буду… потом забила на них, там банк новый открылся, там без первоначального взноса…
Минька кивает. Мысленно хлопает себя по лбу, сливочный соус забыл…
- …ну тут я вообще развернулась, они карточку дают, там на карточке овердрафт до одного миллиарда… ты прикинь, мы с Ленкой в Лондон махнули, и по бутикам, там этот, Марк энд Спэнсер, там еще такая люстра здоровая висит, не дай бог кому на бошку свалится… Я еще прикинь, на цены посмотрела, офигела прямо, два рубля, три… только потом просекла, что это в этих… юанях, или чего у них там…
Минька кивает. Собирает Калифорнию, в масаге, в черной масаге, в красной масаге, в зеленой масаге…
- Там еще огурец этот…
Минька вздрагивает, он огурец-то положить не забыл, нет, не забыл, вот он, зелененький…
- …ну небоскреб такой, его огурец называют… мы на последний этаж поднялись, прикольно так…
(продолжение следует)