Из цикла "Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей"
Многие поступки императора Петра Первого, названного «Великим», подчас трудно понять и уж тем более объяснить. Вот отчего, будучи юным отроком, отошёл он от привычной жизненной колеи русских царей, от обычаев отцов и дедов? Почему так резко и безжалостно поднял Россию на дыбы? Случайно ли возникло то особое внимание, которое уделял Пётр иноземной Немецкой слободе? Вряд ли только любовной страстью к красотке Анне Монс можно объяснить его постоянное влечение на Кукуй. Предполагать подобное было бы наивно. Привязанность юного царя к этому месту Москвы, и в особенности к людям, населявшим его, была давней и прочной. Ответы на эти вопросы давайте попробуем найти в его тревожном детстве и беспутной юности.
По преданию, царь Алексей Михайлович Романов мельком увидел свою будущую вторую жену в доме приятеля - известного либерала и западника, потомственного дипломата, боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Там девятнадцатилетнюю красавицу Наталью, дочь бедного дворянина Кирилла Полиектовича Нарышкина, на английский манер воспитывала супруга Матвеева - Евдокия Григорьевна, в девичестве Гамильтон (Отец Гамильтон был пэром Шотландии, но из-за гонений на католиков переселился в Россию в начале 17 века – прим. автора).
Царь неожиданно предложил пригласить к ним на ужин с женской половины терема жену и её воспитанницу. А за столом Алексей Михайлович заговорил с Натальей, и она, нисколько не смущаясь, отвечала весьма складно, чем окончательно расположила к себе государя. По словам Якова Рейтенфельса, племянника царского врача, Наталья Кирилловна была блестящей красоты, стройная станом, с челом возвышенным, пленяла звонкой сладостной речью.
В доме Матвеева, вместе с его сыном Андреем, она изучала литературу, историю, поэзию, математику и правила этикета. Она освоила немецкий язык так успешно, что со временем стала принимать участие в спектаклях, которые ставили на немецком.
Вскоре Алексей Михайлович попросил у Артамона Сергеевича руки его воспитанницы. Но дипломатичный Матвеев настоял, чтобы всё было по обычаю, не желая подставлять Наталью под «злые языки». А в те времена для женитьбы царя было принято собирать на смотрины на несколько дней боярышень из разных семейств. Дело это было для царя уже знакомое. На его первых смотринах в начале 1647 года собралось 200 невест. Тогда Алексею Михайловичу приглянулась дочь дворянина Федора Всеволжского. Когда объявили, что царь её выбрал в невесты, она упала в обморок. Это было использовано царским окружением для устранения конкурентов. Всеволжскую обвинили в том, что она больна «падучую» болезнью. Её с родней сослали в Сибирь и только через несколько лет, в 1653 году разрешили жить в своих дальних поместьях.
Забегая вперед, напомню, что по иронии судьбы, как свидетельствуют историки, у Натальи Нарышкиной было некое заболевание, весьма напоминавшее «падучую», которое потом перешло по наследству сыну Петру, страдавшему непонятными припадками, а потом и его дочь Елизавету с годами настигла та же напасть. И всё же это почему-то не стало препятствием для заключения брака между Натальей Нарышкиной и царем.
На этот раз созвали в Москву на смотрины всего лишь шестьдесят знатных девушек. Были среди них «писаные» красавицы и умницы, но сердце государя уже принадлежало Наталье Нарышкиной, и все-таки она была вскоре объявлена царской невестой.
Вместе с новой царицей в Дом Романовых пришли и новые западные веяния и новые люди.
Царевич с раннего детства любил оружие. С годами прислуге приходилось скупать на московских рынках всё больше и больше знамен и барабанов, луков со стрелами, пистолей и ружей.
Отец, царь Алексей Михайлович, заметил сыновние забавы и повелел составить для него потешный «Петров полк». С 1682 года у Московского кремлёвского дворца была создана особая потешная площадка. В 1684 году в одной из рощ подмосковного села Преображенского был возведён потешный городок «Пресбург». На его строительстве работал и сам Пётр.
Восторженный Алексей Михайлович обмундировал всех в зеленые мундиры, выдал «потешным» солдатикам знамена и ружья и снабдил их всяческими полковыми вещами, а царевича назначил полковником. Теперь мальчику рапортовали по всем делам и надобностям полка, от Петра же требовали приказаний. Государь с умилением наблюдал за поведением маленького полководца.
Для обучения построению и маршировке в полк назначили иностранца.
Им стал Павел Гаврилович Менезий (Менезиус, Пол Мензис - прим. автора) выходец из древнего богатого шотландского рода, во времена Кромвеля, из-за гонений на католиков был вынужден эмигрировать вместе с семьей. Он учился во Франции, в Дуэ, в коллегии иезуитов. В 1661 году в двадцатичетырехлетнем возрасте поступил на российскую службу в чине капитана. Менезий быстро стал полезен при дворе и выполнял различные и подчас важные поручения, в частности, в 1667 году ездил в Швецию нанимать горнорабочих для русских рудников.
В 1662 году он участвовал в подавлении Медного бунта, потом был командирован в Смоленск, где сблизился с будущим царским тестем Кириллом Полиектовичем Нарышкиным, служившим тогда стрелецким головой в смоленском гарнизоне.
А когда царю Алексею Михайловичу пришлось, во исполнение Андрусовского договора, искать среди европейских государей союзников себе и Польше - в начинавшейся борьбе с турками, Менезия отправили в королевские дворы Берлина, Дрездена, Вены, Венеции и Рима. Там он встретил любезное, но уклончивое отношение к своей миссии.
В Риме ревностный католик, казалось, нашёл понимание, но переговоры не привели к желанному концу. Павел Менезий удостоился частной аудиенции у Папы Римского и привез в Москву ни к чему не обязывавшую Рим и Москву копию папской грамоты. Однако и этот зыбкий результат принес уважение шотландцу. В 1674 году ему присвоили звание полковника и причислили к ведомству иностранных дел.
Прежняя смоленская дружба с Кириллом Нарышкиным, давнее приятельство с земляком – шотландцем, авторитетным в России генералом и царским любимцем Патриком Гордоном, постепенно приближали Менезия к царю. И он был назначен начальником воинских потех и всего процесса обучения царевича Петра.
Почему я уделил так много внимания этого человеку? А потому что именно иностранец Менезий стал первым муштровать и поучать трехгодовалого Петра, тем самым формируя его будущее мировоззрение. А потом до конца своей жизни шотландец оставался непререкаемым авторитетом для императора, который и после смерти учителя щедро материально помогал его родне.
Гранатному и пушкарскому делам учил царевича Петра немецкий огнестрельный мастер Фёдор (Степан) Зоммер.
Другим учителем царевича Петра по астрономии и геометрии, фортификации, корабельному мастерству и морскому делу стал голландский купец Франц Фёдорович Тиммерман.
Автор потешного городка «Пресбург», Тиммерман как-то вместе с царевичем обнаружил в амбаре Льняного двора в селе Измайлове старый ботик английской работы. Учитель объяснил, что он отличался от русских лодок тем, что может ходить под парусами и по ветру и против ветра.
Вскоре Тиммерман нашёл в Немецкой слободе корабельного мастера голландца Карштена Бранта, который починил бот и научил царевича ходить на нём по Яузе, что «удивительно и зело любо стало». Оказалось, что Брант строил ещё при Алексее Михайловиче первый русский корабль «Орёл», и теперь доживал на Кукуе свой век, столярничая.
С этой поры Франц Фёдорович Тиммерман стал близким другом Петра. Он занимался организацией двух европейских посольств, обучением Петра на верфях Амстердама, руководит строительством кораблей в России.
Тиммерман не был обделён вниманием царя. 1 января 1701 года ему был отдан Хамовный плац в Москве для строительство фабрики по производству парусного полотна с гарантированной закупкой "в казну". Известно, что в 1720 году рабочие написали коллективную челобитную - жалобу на Тиммермана.
После смерти отца, царь Федор Алексеевич, старший брат и крестный Петра, 12 марта 1676 года определил ему наставника - дьяка Челобитного Приказа Никиту Моисеевича Зотова, в будущем более известного благодаря титулам «архиепископа прешпурского, всея Яузы и всего Кокуя патриарха» или «святейшего протодиакона» Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора.
И с этого времени тридцатидвухлетний Зотов стал близким человеком в семействе царской вдовы Натальи Кирилловны Нарышкиной. Кстати, пристроил Никиту Моисеевича на службу царевичу любимец царя — Феодор Прокофьевич Соковнин.
По отзыву И.И. Голикова, Никита Моисеевич «хотя и не знал наук и языков, но был... довольно сведущ в истории, а паче отечественной»; он рассказывал царевичу о лицах и событиях родного прошлого, пользуясь. в качестве иллюстраций к своим рассказам, нарочно изготовленными для того «потешными книгами с кунштами»; показывал ему «Артикул со всеми военными экзерцициями», составленный при царе Алексее Михайловиче, знакомил отчасти и с жизнью Запада по картинкам, изображавшим «знатные европейские города, великолепные здания, корабли и прочее», чем приводил мальчика в полнейший восторг.
Поначалу Зотов не особо оправдывал надежд, даже два раза был удалён от своего царственного воспитанника, но всё равно умудрился остаться при нём.
Стандартный курс наук Пётр при помощи Зотова постиг быстро. Выучил азбуку, читал скоро, а письмо не жаловал, оттого до конца жизни писал безграмотно. Наизусть выучил Евангелие и Апостол, часослов и псалтырь, усвоил отрывочные сведения о своих славных предках, начиная с Владимира Святого, Александра Невского и Дмитрия Донского. На этом уровень познаний наставника был исчерпан.
В это время юный царевич будет редким гостем в Кремле, проживая в с матерью в Преображенском дворце отца, забытый при Большом дворе, предоставленный своим мыслям и вопросам, на которые единственный наставник чаще не находил ответов.
Поэтому для бояр станет шоком следующее событие. Едва вступив на престол в 1689 году, уже через несколько месяцев — весной следующего года — Пётр первым из русских государей нанёс официальный визит в дом шотландца Патрика Леопольда Гордона в Немецкой слободе . Невиданное доселе нарушение дворцовых традиций, выражаясь современным языком — государственного протокола! Миропомазанник, наместник Бога на земле, и к простолюдину, да ещё басурманину — в дом!
Хотя ничего удивительного в этом не было. Мировоззрение будущего императора Петра I уже сформировалось под влиянием иностранных учителей и не слишком толковых российских наставников. И они его убедили, что у России есть путь только на Запад.
Подробности в книге Владлена Дорофеева "Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей" перейдя по ссылке: https://ridero.ru/books/widget/proklyatie_kukuya/
Продолжение следует... Автор Владлен Дорофеев
Другие публикации автора:
Фотоматериал использован из свободного доступа Яндекс и является иллюстрацией мыслей автора.
Спасибо за внимание!
