Строительство эскадренного броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» велось вовсе не теми темпами, с которыми действовал в свое время Светлейший, когда строил верфь на Ингуле. В Николаеве, стремительно возведенном сто с небольшим лет назад, велась неспешная постройка корабля, названного в честь основателя города.
Петербург требовал выполнения сроков, которые постоянно сдвигались. Верфь надрывалась, пытаясь вырваться из бюрократических пут и преодолеть административные препоны. Промышленность обещала и подводила. Спуск броненосца откладывался. Никто еще в Российской империи не знал, что совсем скоро броненосец «Потёмкин» прогремит на всю страну, а потом и на весь мир.
Спуск броненосца «Потёмкин»
Ижорский завод, поставщик корпусной стали, внезапно оказался по уши загруженным аналогичными заказами для кораблей, строящихся на Балтике. Его производственные мощности в расчетах оказались преувеличенными, и в июле 1898 года заказ на дальнейшее производство пришлось передать Александровскому сталелитейному заводу в Петербурге. Это предприятие запросило гораздо дороже, однако у руководства строительством броненосца не было особых альтернатив. Разумеется, предварительно были предприняты попытки найти изготовителя металла общей массой 3600 тонн поближе, в южнорусских губерниях. Но никто из близлежащих металлопроизводителей не решился взяться за такую работу.
«Князь Потёмкин-Таврический» оказался первым отечественным кораблем, на котором традиционная до сей поры гарвеевская броневая сталь заменялась на новую, крупповскую. Согласно подписанному контракту между концерном Круппа и Ижорским заводом, немецкие представители должны были не только передать технологию ее изготовления, но и консультировать по производственному процессу. Стремясь поскорее завершить контракт, инженеры Круппа поспешили заверить русскую сторону, что Ижорский завод вполне готов и способен производить плиты по немецкому образцу. На самом же деле всё обстояло не так безоблачно – внедрение очередной технологии проходило мучительно трудно. Ижорскому заводу приходилось одновременно модернизировать производство, проводить различные эксперименты и заниматься изготовлением самой брони. Всё это не могло не сказаться на сроках ее выпуска.
По условиям контракта сталь для «Потёмкина» должна была поставляться из Петербурга партиями по 815 тонн. В начале апреля 1899 года поступила первая, изготовленная Ижорским заводом, партия брони массой 90 тонн. В течение лета пароходами вокруг Европы было доставлено еще 315 тонн.
В конце осени на пароходе «Церера» прибыла очередная партия в 55 тонн. Ее путь на верфь оказался насыщен разнообразными приключениями. «Церера» прибыла в Одессу к завершению навигации, и баржа, на которую перегрузили броневые плиты, не смогла подняться вверх по Южному Бугу. По реке еще ходили почтовые пароходы РОПиТ, однако никто почему-то не догадался их задействовать для завершения транспортной операции.
Строитель был вынужден поднять вопрос о доставке груза на верфь со всей серьезностью, поскольку отсутствие броневых плит замедлило бы темпы строительства. Руководство РОПиТ все-таки пообещало перегрузить плиты на почтовые пароходы, однако в итоге впало в забывчивость и обещание не выполнило. Началось рассмотрение экстренных вариантов, вроде доставки брони челночными рейсами небольшого портового ледокола «Гайдамак».
Пока шли многочисленные бюрократические согласования, Южный Буг, устав ждать, замерз окончательно, и проблема вышла на новый уровень. В начале января 1900 года, когда ее решение дошло до Главного управления кораблестроения и снабжений, Петербург дал добро на доставку брони по железной дороге. Сначала вмерзшую, подобно нансеновскому «Фраму», в лед баржу освобождали из плена, затем, отведя в подходящее место, начали разгрузку. После последовала трудоемкая процедура перемещения груза в железнодорожные вагоны.
На всю операцию, несмотря на подгоняющие окрики из Николаева, ушло более месяца, причем груженные броневыми плитами вагоны добирались из Одессы в Николаев целую неделю. Вся остальная потёмкинская броня была доставлена на верфь только к осени 1900 года. В Николаеве прибывшие плиты приходилось догибать и дорабатывать по кромкам, используя для этого единственные вальцы в недостаточно оборудованной местной броневой мастерской.
Намеченный на весну 1900 спуск на воду «Князя Потёмкина-Таврического» был отложен. Кроме броневых проблем произошла задержка с доставкой из Германии дейдвудных валов, а из Петербурга – гребных винтов производства Ижорского завода. На броненосце пока что отсутствовал форштевень. Все эти недостающие конструкции поступили на верфь только во второй половине лета вместо первоначальных весенних сроков. Тогда же и начались подготовительные мероприятия к спуску корабля.
Эллинг №7 Николаевского адмиралтейства, где до этого строились броненосцы, не имел батопорта. Для осмотра и подготовки находящихся под водой спусковых полозьев требовалось возвести временную перемычку у концевых оконечностей дамб, ограждавших подводную часть стапеля и откачать оттуда воду. Эта процедура была трудоемкой, требовала приложения больших усилий. Необходимо было вбить два ряда деревянных свай, общим количеством 300 штук, и заполнить пространство между ними мятой глиной объемом около 700 кубических метров. Работы по возведению перемычки начались еще в ноябре 1899 года и теперь, спустя девять месяцев, близились к завершению.
К концу сентября основной объем работ по корпусу корабля был выполнен, и его сочли вполне готовым для спуска на воду. Общий вес броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» на стапеле достигал к этому моменту 3720 тонн, из них 540 тонн палубной брони. В адмиралтействе и в самом Николаеве начались подготовительные мероприятия к спуску корабля: в типографиях были заказаны 1000 спусковых карточек с изображением броненосца и 2000 спусковых билетов, из которых 600 были цветными.
Ожидались высокие гости – император Николай II c семьей в это время находился в Ливадии. Между Николаевом, Севастополем и царской яхтой «Штандарт» начался интенсивный обмен радиограммами. Николаевское общество лоцманов обязывалось провести яхту, имеющую осадку 6,4 метра, по фарватеру в Николаев, гарантируя при этом беспрепятственное прохождение небольших заиленных участков дна. Однако командир «Штандарта» предпочел не рисковать, и спуск на воду «Князя Потёмкина-Таврического» состоялся без августейшей четы.
25 сентября 1900 года из Севастополя на штабном пароходе «Эриклик» прибыл главный командир Черноморского флота вице-адмирал Тыртов. Сама торжественная церемония была назначена на 26 сентября. Утром на верфь прибыли 200 солдат расквартированного в Николаеве 58-го Прагского полка, которые наряду с экипажем броненосца были задействованы для помощи в процедуре спуска. Командовал спуском главный строитель корабля инженер Шотт.
После торжественного молебна освобожденный от задержников «Князь Потёмкин-Таврический», напутствуемый шестикратным «ура», благополучно сошел на воду. В Ливадию и Петербург были отправлены торжественные телеграммы, сообщающие о благополучном спуске. Начался новый этап строительства – достройка корабля на плаву.
После спуска
Относительно небольшая высота эллинга №7 и отсутствие в нем механизированных крановых средств позволили к моменту спуска достроить корпус только до батарейной палубы. Теперь рабочим судоверфи пришлось уже на плаву собирать конструкции полубака с верхним броневым казематом, спардека, надстроек, мостиков и т. д. Предстояло смонтировать практически всю вертикальную броню, погрузить и установить большое количество разнообразных механизмов и оборудования. На весь этот немалый объем работ выделялось всего полтора года – предполагалось, что весной 1902 года корабль уйдет в Севастополь для окончательной достройки.
Как оказалось впоследствии, эти сроки были слишком оптимистическими. Достройка «Потёмкина» затянулась почти на два года, и в главную базу флота он ушел с многочисленными недоделками. По-прежнему изнемогающий от модернизации, Ижорский завод задерживал поставки брони – для верхнего каземата и траверсов его продукция опоздала более чем на год. Плиты начали поступать на верфь только в марте 1901 года.
Видя, что ижорцы не справляются с нагрузкой, решено было обратиться к помощи иностранцев. Британскому заводу «Бирдмор и К» в рамках большого (1870 тонн) заказа брони для русского флота предстояло изготовить 257 тонн своей продукции и для «Потёмкина». Англичане в сроках исполнения заказа оказались вполне на уровне отечественных производителей. Инженеров фирмы «Бирдмор», которые должны были приехать на верфь в Николаев и принять деревянные шаблоны брони и чертежи, пришлось ожидать более двух месяцев.
Сами же шаблоны, которые из экономии, вопреки имевшемуся опыту, изготовили из дерева, а не из стального профиля, начали усыхать и потребовали переделки. В правках нуждались и чертежи. Ожидая погрузки на корабль, шаблоны по недосмотру портового начальства длительное время находились под открытым небом – для них почему-то пожалели брезента. Наконец, погруженные на германский коммерческий пароход многострадальные шаблоны, заходя поочередно в порты Болгарии, Греции, Турции и Голландии, только в октябре 1901 года прибыли в Англию.
Путь главных паровых машин к установке их на броненосец был не менее тернист, в основном из-за бюрократических отмелей и судебных рифов. Еще в конце 1900 года новый николаевский кораблестроительный завод «Наваль» завершил сборку механического сердца «Потёмкина» и произвел испытания на собственном стенде. Однако установка паровых машин на броненосец задержалась на много месяцев. Проблема была в том, что между правлением Бельгийского акционерного общества и Главным управлением кораблестроения и снабжений второй год велись судебные разбирательства.
Правление, размахивая текстом заключенного контракта, требовало перевести «Князя Потёмкина-Таврического» к достроечной стенке завода «Наваль». В Главном же управлении понимали, что подобная процедура может еще больше задержать и без того черепашьи темпы строительства броненосца, поэтому маневрировали, как могли. Дело в итоге было улажено выплатой заказчиком солидных отступных к вящей радости правления Бельгийского акционерного общества, и «Потёмкин» остался достраиваться в акватории адмиралтейства.
Монтаж котлов и машин был завершен к концу 1901 года. Проведенные 1 декабря швартовые испытания показали хорошее качество продукции «Наваля»: машины работали исправно, без труда доведя вращение гребных винтов до 40 оборотов в минуту.
Трудное положение сложилось с башнями главного калибра, которыми также занимался «Наваль». В марте 1902 года, когда из Севастополя начали требовать вытолкнуть броненосец с завода, выяснилось, что к монтажу башен изготовитель может приступить не ранее середины июня. В связи с этим главный строитель инженер Шотт настаивал на необходимости отложить уход броненосца в Севастополь. Но командованию флота хотелось скорее перегнать «Потёмкин» в Севастополь.
В конце концов, доводы Шотта отклонили, и было решено осуществить переход недостроенного корабля в июне, хотя по первоначальным планам эта операция намечалась на начало весны 1902 года с уже смонтированными башнями. Началась штурмовая подготовка к переходу в главную базу. Наряду с многочисленными достроечными работами – монтажом брони и оборудования – на «Потёмкин» грузили различные материалы для продолжения достройки уже в Севастополе. В помощь рабочим Адмиралтейства были выделен персонал с «Наваля».
Достройка и служба
8 июня 1902 года «Князь Потёмкин-Таврический» поднял военно-морской флаг и вступил в свою первую кампанию. 20 июня в сопровождении учебного корабля «Днестр» и нескольких портовых судов недостроенный броненосец наконец-то покинул Николаевское адмиралтейство. На его борту кроме команды находилось больше количество мастеровых и служащих обоих николаевских судостроительных заводов. 21 июня во второй половине дня корабли прибыли в Севастополь, где новый броненосец встал на бочку.
25 июня «Потёмкин» перешел в Южную бухту и надолго встал у достроечной стенки Лазаревского адмиралтейства для продолжения работ. Первоначально для них использовались оборудование и материалы, прибывшие на «Потёмкине» из Николаева. Однако эти запасы скоро исчерпались, и для доставки новых компонентов командованию пришлось организовывать регулярные рейсы флотских транспортов в Николаев.
В середине ноября главный строитель «Потёмкина» инженер Шотт был назначен на строящийся броненосец «Евстафий», а его место занял младший судостроитель Севастопольского порта Владимир Владимирович Константинов. К весне 1903 года в целом была завершена установка броневых плит главного пояса и началась сборка боевой рубки.
Эпопея с башнями главного калибра не прекращалась. Морской технический комитет требовал от «Наваля» доставить все станки с 305-мм орудиями на морской артиллерийский полигон под Петербургом для испытательных отстрелов и только потом монтировать их на броненосец. Летом 1903-го все орудия со станками были, наконец, отправлены из Николаева на полигон. Перспектива получения «Потёмкиным» своего главного калибра плавно отодвинулась на 1904 год.
15 октября 1903 года корабль совершил пробный выход в море, а в ноябре состоялись его ходовые испытания. Специальная комиссия признала работу машин в целом удовлетворительной. Утром 20 декабря в носовой нефтяной кочегарке (часть котлов броненосца имела питание жидким топливом) произошел пожар – загорелась нефть. Через несколько часов пожар удалось локализовать, однако часть помещений и конструкций получила значительные повреждения. Из-за этого происшествия комиссия, расследовавшая этот случай, настоятельно советовала в дальнейшем отказаться от нефтяных котлов не только на «Потёмкине», но и на строящихся броненосцах «Евстафий» и «Иоанн Златоуст».
Наступивший 1904 год «Князь Потёмкин-Таврический» встретил продолжающимися достроечными работами и без артиллерии главного калибра. Корабль находился в постройке уже седьмой год. Началась русско-японская война, и Морское министерство потребовало ввести броненосец в строй не позднее 1 января 1905 года.
Кормовая башня главного калибра всё еще находилась в Николаеве, и лишь в сентябре 1904 года комиссия Морского технического комитета признала ее работоспособной. Чуть ранее подобную процедуру провели и с носовой башней, и в декабре 1904 года обе они были установлены на корабле. В башни наконец-то установили 305-мм орудия и накрыли броневыми крышками.
Полностью рабочие завода «Наваль» завершили свою деятельность весной 1905 года, и 28 марта 1905 года поступил доклад о готовности к испытанию стрельбой. Довести «Потёмкин» до боеспособного состояния к 1 января 1905 года не удалось. В течение апреля-мая броненосец проходил различные испытания в море, в том числе и артиллерийские стрельбы. В мае 1905 года корабль окончательно вступил в строй Черноморского флота после почти девяти лет строительства.
Служба «Потёмкина» началась бурно: 14 июня 1905 года, когда броненосец находился в районе Тендровской косы, на нем вспыхнул мятеж. Часть офицеров была убита, остальные арестованы. Абордажная команда с «Потёмкина» захватила находящийся в качестве посыльного при броненосце старый миноносец №267. Официальной причиной восстания долгое время считалась закупленная в Одессе несвежая провизия. Согласно более поздней версии выступление экипажа «Потёмкина» являлось частью плана всеобщего восстания на Черноморском флоте, и в данном случае произошел фальстарт.
10 дней оба корабля с красными флагами бороздили Черное море, встреча с правительственной эскадрой адмирала Кригера закончилась переходом на сторону восставших броненосца «Георгий Победоносец», который, впрочем, через день вновь перешел под контроль правительства.
Известие о восстании на «Потёмкине» всколыхнуло всю страну, не успевшую отойти от недавнего беспощадного цусимского разгрома. Исчерпав запасы угля и провизии, не имея четкого плана действий, броненосец «Потёмкин» ушел в румынский порт Констанцу, где его команда сошла на берег.
Вскоре мятежный корабль на буксире броненосца «Синоп» вернулся в Севастополь. В октябре 1905 года его переименовали в «Пантелеймон», а в ноябре того же года разоруженный броненосец принял участие в севастопольском восстании под руководством лейтенанта Шмидта.
Переклассифицированный в 1907 году в линейный корабль, «Пантелеймон» принял самое активное участие в Первой мировой войне, в том числе в известном бое у мыса Сарыч в ноябре 1914 года.
После февральской революции 1917 года переименован в «Потёмкин-Таврический», а с 11 мая 1917 года – в «Борец за свободу». В 1919 году у находящегося в Севастополе старого линкора иностранные интервенты вывели из строя машины. Восстановление корабля было признано нецелесообразным, и в первой половине 1920-х гг. его постепенно разобрали на металлолом.
Во время съемок знаменитого фильма Сергея Эйзенштейна «Броненосец „Потёмкин“» роль восставшего корабля сыграл хоть и более старый, но лучше сохранившийся бывший броненосец «Двенадцать Апостолов». От самого же «Потёмкина» к этому времени остались лишь детали фок-мачты, хранящиеся в нескольких музеях, в том числе в музее Черноморского флота в Севастополе.
Продолжение следует…
Предыдущие статьи из серии «Николаевское адмиралтейство»:
Эскадренный броненосец «Князь Потёмкин-Таврический» (часть 1)
«Ростислав» – последний эскадренный броненосец XIX века
Броненосец «Три Святителя»
Броненосец «Двенадцать Апостолов»
Броненосец «Екатерина II»: несостоявшийся десант
Предыстория броненосца «Екатерина II»
Ракеты Константинова и батарейные плоты
Броненосцы адмирала Попова
Россия соблюдает Парижский договор
Контр-адмирал Бутаков против деловых людей
Упадок кораблестроения после Крымской войны
Верфь в годы Крымской войны
Лазаревская школа
Дело Казарского. Часть 2
Дело Казарского. Часть 1
Оживление судостроения при адмирале Грейге
Ингульская верфь в начале XIX века
Первые годы верфи на Ингуле
Империя строит флот
Предыстория
Эта статья на Военном обозрении.
