"Лучшее предложение" или продолжение аркана желания.
Фильм, действительно, мог бы быть и лучше, и потому 8.0., вообще говоря, высокая оценка, что дана в среде браузера Яндекс, пункт "Эфир". Достаточно сказать, что "Жизнь Девида Гейла ", шла и идет(видимо с известным интервалом настоящего), там с рейтингом в 8.1. Те, кто составляют эти рейтинги, видимо считают, впрочем, скорее косвенно, коль скоро, это видимо, ближайшим образом, алгоритм делает, что чем ближе к вершине, тем наполнение шкалы должно быть кучнее. Так может показаться, просто потому, что эти два фильма сходны, разве что, по степени складчатости обмана, внутренней структуре интриги, по некоей внешней форме плана содержания, что тесно интегрирована на границе с формой плана выражения с текстурой произведения. Но темы фильмов разительно расходятся, по внутренней форме плана содержания, кажется. они не могут стоять рядом. В одном случае, это борьба за отмену смертной казни в одном из штатов США. В другом , это ,даже, трудно сформулировать может быть, в этом отношении, возможного сходства, и видимо, борьба за отмену рейдерских захватов, что ли? И то и другое может быть важно, но явно несоизмеримо. Правильно выбранная тема, это большая часть и залога успеха. Поэтому скорее 9.1. для жизни и 8.1. для предложения, для того, чтобы поместились бы и многие, многие другие, прежде, чем дело дойдет до 9. Почему же все же 8.1. , а не 7.7. , как для очередного переложения истории о Робин Гуде в "Иллюзии обмана". Можно было начать, что, отчасти и было сделано, коль скоро, граница, место, в таких рейтингах, большей частью, за исключением экстремумов, распадается явно на верх и низ, стартовать с того простого и не простого обстоятельства, почему так относительно низко. Авторы не выдерживали, быть может, напряжения сюжетной линии, и явно пробавлялись комизмом. Это почти комедия. Возможно это в конце, и вправду были "три года терапии", для героя. Но "Клерки" искренней и ,надо сказать, правдоподобнее! Просто потому, что девушка и вправду прекрасна, и только труп мог бы не поддаться такому долгому искушению показать "это" сокровище, кому-либо еще и тем более такой девической красоте, после стольких лет воздержания "Сеньора Робинзона" в Большом городе, наконец испытав радость счастья, побывав glücklich, пожив жизнью других, что намеками, так долго созерцал на древних, что же, что и прекрасных картинах. Но зачем понадобилось конструировать такой ходульный персонаж? Мы явно современники великого режиссера, М. Скорцезе, и ему подражают, и подражают по меньшей мере талантливо. "Хранитель времени"(Hugo), столь же висит в воздухе "blowing in the wind", как и тема автоматов, что собирались довольно давно, мягко говоря, если не сказать прямо, с древнейших времен и европейской Античности, откуда и крылатое выражение про Бога из машины. Но главное, быть может, этой попыткой воссоздать при-осуществление домашности, господствующее в романах Пруста, что почему-то граничит с комизмом, видимо из-за давнего наследия иерархии жанров. И, потому, еще раз, это почти комедия, в особенности после "Ex machina". Но герой, таким же образом, явно, не Коробейников из 12 стульев. Хотя иногда, кажется, что это именно так. По некоему эмпирическому принципу, -"тот, кто грабит мошенника, не вор". Но и анализ бесконечен! Кафе в Чехословакии, с часами, и ожиданием встречи, продолжения анализа, это ли не многозначительный конец, приставший интеллектуализму и легкой иронии над ним самим и почти вылеченным безумием?
Теперь, почему может быть так относительно высоко.( Вообще говоря, толковать произведение искусства дело неблагодарное, если ориентация видится и теперь в том, чтобы найти его последний и единственный смысл. И залог такой неблагодарности, в том числе, и антиномия вкуса. Как бы вам ни старались доказать, что идеал античной красоты пропорционален более, чем все остальные, соразмерен и возвышен, холоден и классически мраморно бел(хотя и был возможно раскрашен, когда-то), вы все равно сможете найти, что некая статуэтка еще более древней богини или бога, и совсем не из Греции, не менее прекрасна, не смотря на наивность, что теперь ясно, могла быть совсем далека от такой, что рисовалась Шиллеру. Оценка, таким образом, не предмет аподиктического, тем более формально логического доказательства. Но частью этого обстоятельства является то, что всякое произведение искусства может быть связано с любым другим, просто потому, что может стоять, тем или иным образом, находиться, рядом, быть, в последовательности, в направлении, в смысле, количество которых, таким образом, может быть, неограниченно. Но, коль скоро, речь зашла о рейтингах, то и действительно структурализм может быть ближайшей точкой восстановления в таком лесу, который ведь, часто, и являет собой сеть. )
Вопрос о любви, что разве может быть подделкой, ровно тот же, что и вопрос о бессознательном революционном желании, есть ли оно, или все и впрямь безнадежно больны агорофобией? Но герой, явно не слишком похож на Ивана Карамазова, что мучился тем же вопросом, но только в других терминах. Как и желтые жилеты во Франции не похожи на него. Это возможный плюс для особенных почитателей здравомыслия.
Рейдеры и не подозревают насколько они могут быть не правы, как и мошенники. Вообще говоря, останется, все еще, радоваться, что киношные люди, а не компьютерные, в живую( а разве?) могут сыграть злую шутку с тем, кто играл их с другими. Отсюда отчасти отдохновение нового отката от теперь вездесущности искусственного интеллекта и доступа, что неограничен. Но вообще говоря, граница уже рядом. Инженер, что в фильме так молод, мог чинить не только лифты, но и компы. Восстание машин, как это может быть, смешно, весь этот пошлый "романтизм" прямого противостояния с роботом, "Терминатора", рыцарский турнир с фантазмом в квадрате ( "Терминатор", ведь невозможен, по меньшей мере, и как ничто художественного образа, и как живая, теперь, машина), может быть, просто детская забава. Если оно и будет, то это будет так, только играть будут не киношные люди, - девушки, что не стесняются ради дела обнажать свои лобковые волосы, отбирая ртом кровь из ранки пальца ноги- и играть со всеми! Хитрость: разума, истории и власти, в очередной раз будет гораздо более жестокой, чем даже война, просто потому, что та просто ее локальная, что же что и может быть неограниченная, часть, войны всего со всем и всех против всех. И, вся, в виде "машин" или кибернетических организмов, просто часть системы, безличной знаковой, что теперь будет обманывать и обыгрывать, не только в шахматы, но во все что угодно, и от лица, видимо, не группы людей, что плохо играют в эту игру, но всех и каждого. И при этом, нежной, как только возможно. И как раз с теми, кто мнит себя самыми, что ни на есть крутыми умниками, способными каждого обвести вокруг пальца, и теперь, будет прогорать на самом выгодном, как им казалось для них деле. Такова "природа" отчуждения, если у него вообще есть природа, у этого монстра абсолютного конструктивизма, в том числе, и воли, что стремится переиграть саму себя. Отдаться системе, разве это не выход, и герой не последовал ему? В конце концов, автомат остался у него, и автомат дорогой, что же, что и древний. В него, правда, нельзя было посадить настоящую, ни киношную Клер, но когда-то, почем бы и нет? Это еще, и в том отношении значимая картина, что смех над безумием, - а над чем еще всегда смеялись, - не раздавался, огульно, и большую часть, разве что чуть-чуть, скорее, оно вызвало удивление, фильм, скорее, корректен и в этом отношении. Но таковы люди "дождя". У них хоть есть, то, что можно назвать феноменом.
На то, чем все кажется обладают, как само собой разумеющимся достоянием, самоочевидной само данностью сознания, только таким образом можно кажется указать, и оно может быть проявлено, как то, что стоит внимания в отличие от вещей, пусть и самых прекрасных, но все же, всего лишь вещей, феноменом и безумной карлицы, "дитя на престоле". Вся ее игра, состояла просто в том, что она сдавала дом разным людям, обладая "даром", который мог бы дать ей все. И наблюдала за этим, из окна кафе гостиницы, где видимо жила, напротив, наивно, и именно как дитя, "склочно судачила" по памяти. Такова игра зеркальных отражений отношений. Что-то надо было ответит "Всадникам" из "Иллюзии обмана"(знай наших)( Now You see me … )и это был несомненный ответ, в смысле равнозначности. Такого "лукавого", как и порожденных им упорных визави, в виде главного героя этого художественного фильма и "киношных людей", надо было выдумать, и его выдумали, казалось, что нельзя превзойти Триера, в Нимфоманке 2, что выдумал "Идиота" с другим опытом, чем у Достоевского и, все же, узнаваемого, но до него поднялись. Пишущим на русском языке, все еще, есть чем гордиться, "Идиота" не скоро забудут, да еще такого! Воистину, после таких фильмов, вновь и вновь понимаешь, что великая литература 19 века опочила в кино, сиречь воскресает в нем, в кино, что таким же образом, скоро начнет дышать на ладан, если не уже давно дышит, воскресать в цифре. И, потому, если это ни его очередные проводы этого искусства, похороны ковбоя, то попытка сделать хороший вид, "сад расходящихся Петек". Но так ли уж далек от этого общий возможный тезис, произведение искусства, это: " my favorite mistake", и потому, что само по себе возможная черная дыра, что поглощает желание, просто в стремлении непрерывного созерцания, генерирующего непрерывное удивление, воодушевление и само это желание живости, и потому, что лекарство от нее, безмерность машин желания к соединению, фармакон, что как известно, и дар, и яд. И разве что: "еще один Дик в стене". Можно написать гораздо более 70 страниц, созерцая всего одну картину Веласкеса. Но и все те, кто выходят на улицу, прежде всего в большом городе, каждый день, находятся в горизонте неограниченного по числу возрастания, возможных смыслов свой жизни, других людей.
Но суть дела, вообще говоря, может быть, и ужасна. Как и жизнь, что может быть и чрезвычайно жестока, но принимает и которую можно принять, в ней можно найти себе место, даже после ее перипетий, историй, и не просто место, но дом. Такова сила традиции, космос не должен отвергать индивида, даже, если его место не самое выдающееся. Таков, может быть, завет всем поэтам и создателям историй от европейской традиции. Хотя именно поэтому, если перечитать Аристотеля еще раз, это кино странная смесь, "странное хрю", "интеллектуальное".
"Хранитель времени", разве не об этом, не о космосе, что, все же, теперь, не смотря на давно известную жуть гигантских пространств, все же, конечен, коль скоро, можно увидеть его первые галактики, что, все же, чрезвычайно далеки? Не в этом ли рекурсивном движении скрыта вся коллизия? И конечность, эта, прямо здесь и часто так, что может вызвать, только, и едва ли не только, бесконечный смех. Хромой полицейский - инвалид, толстый дядька, и множество иных странных персонажей, без которых мир был бы совершенно пустым и плоским. И не потому, что они исключительно странные, но потому, что они невыразимо близки, и вообще говоря, не всегда, если не всегда не понятно, почему.
И, коль скоро, актриса, играющая мальчика, это может быть и не горячая новость, но трансгендеры, тем более такие, как Вочевски, все еще, могут быть несомненно, да. Сюжет фильма хранителя наивен, как и любые воспоминания о рождественском доме, для людей, что атомарно живут, теперь, коллективно в сети. И потому можно встретить что-то наивно похожее в двух этих картинах в указанном смысле.
Вся система, в том числе, подавления и вытеснения, не только производительных сил, техник и технологий, держится "на доверии", и президенту. В РФ, это просто никто и не скрывает и это выставляли, как достижение и никто не стеснялся, да и не собирается стесняться обвинения в популизме, не потому ли еще, пенсионная реформа. Что конечно же, как сомнительное дело поручено "хромой утке", что все еще с высоким рейтингом. Но так ли уж эта утка хрома? Верно, "предают только свои". Человечность умерла и именно поэтому, вместе с человеком и Богом. Но время этого события отнюдь не 19 век таким образом, а гораздо, гораздо более раннее. И почему же столько веков никто не замечал этого? А не замечали? Даже, не смотря на столь богатый символизм? То есть, после столь жестких слов в адрес доверия, можно, все еще, сказать что-либо в пользу кредита, или все уже продано, вплоть до первых галактик? И действительная встреча с прекрасным, это непременно, как и встарь, предвестник встречи с безмерным, созерцанием звездного неба над головой и изделия законопослушности в себе? И разве герой не мог бы в таким случае и балкон уронить, коль скоро, и нашлись танцоры, стремящиеся ногами в живот? "Ой, где был я вчера".
Они и не догадываются насколько они могут не только правы, но и не правы. Нужно ли, все еще, чтобы такие события отрицания- отрицания, происходили только в кино? Или нам было бы все еще жаль, если бы это происходило только там, и жизнь была бы не подлинной? И опыт жизни, как и сознания, это и опыт доверия, испытания его? Жить с женщиной это и действительно, как аукцион, никогда не заешь, твое ли предложение лучшее? Может быть. Но так ли это плохо? И вообще говоря, правда ли? То есть, если это не плохо, просто потому, что система разума, при все ее полезной хитрости, и нежной участливости, может быть чрезвычайно жестока, именно потому, что априорно разумна, предвосхищающем образом предприимчива, и потому столь болезненно бывает обманчива в отношении субъективности, то разве обратное все еще встречается? А если и встречается, то не будет ли это другое, просто иронией садизма. Воистину, европейскому человечеству, еще долго читать Сартра, пусть бы и таким киношным образом.
Короче , сколь бы ни был низок, исходя из традиционной классификации, возможный жанр подражания в таких произведениях, в конце концов, и знаменательная часть романов Достоевского, это банальные детективы, в том числе, и изощренностью сюжета они намекают на событие сознания, на ловушки, скандалы, единство и единственность, и множественность индивидуальностей, в которой оно только и существует, всякий раз заставляя сомневаться в статусе "общественного".
"СТЛА".
Караваев В.Г.
