В двадцатые годы прошлого века мода на революционные имена захлестнула нашу страну.
Над новыми веяниями не уставали подтрунивать поэты и писатели. Булгаков противопоставляет «старорежимного» Преображенского Полиграфу Полиграфовичу , а Маршак пишет стихотворение «В защиту детей»:
Удружить хотела мать
Дочке белокурой,
Вот и вздумала назвать
Дочку Диктатурой.
< …>
Для друзей искал отец
Имя похитрее,
И назвал он, наконец
Дочь свою Идея
А один оригинал,
Начинён газетой,
Сына Спутником назвал,
Дочь назвал Ракетой.
В этом стихотворении еще не самые худшие имена представлены, вспомним, например, незабвенное «Главспирт».
Явление это не было новым само по себе. Во времена Великой французской революции людям также пришлось спешно менять свои прозвания.
Самая удивительная (на мой взгляд) история описана в книге Павла Флоренского «Имена»: новый строй полностью уничтожил фамилию, состоящую из трех элементов.
Один характерный, но не подлежащий сомнению случай из времен Великой Революции весьма наглядно поясняет, насколько живо в человечестве сознание, что общественно не существует тот, у кого нет имени. К суду революционного трибунала был привлечен некто де Сен-Сир. Председатель предлагает ему обычный вопрос о его имени и фамилии. Между ними происходит следующий разговор:
- "Моя фамилия де Сен-Сир", - отвечает подсудимый.
- "Нет более дворянства", - возражает председатель.
- "В таком случае, значит, я Сен-Сир".
- "Прошло время суеверия и святошества, - нет более святых".
- "Так я просто - Сир".
- "Королевство со всеми его титулами пало навсегда", - следует опять ответ.
Тогда в голову подсудимого приходит блестящая мысль:
- "В таком случае, - восклицает он, - у меня вовсе нет фамилии и я не подлежу закону. - Я ни что иное, как отвлеченность - абстракция; вы не подыщете закона, карающего отвлеченную идею. Вы должны меня оправдать".
Трибунал, озадаченный подобной аргументацией, действительно признал подсудимого невинным и вынес следующий приговор:
"Гражданину Абстракции предлагается на будущее время избрать себе республиканское имя, если он не желает навлекать на себя дальнейших подозрений".