Завтракая перед большой и прозрачной дверью в сад, я часто наблюдаю живую картину: со мной за компанию приходила поесть Белка. Или Белк. Я тогда не знала, какого оно было пола. Завидев меня, оно стремительно ускакивало. И прыжки были длинными и легкими, как будто на лапах имелись пружины. Потом я стала подкармливать божье создание с пушистым хвостом орехами, запасенными с прошлой осени. Орешник-то у нас в саду растет. И Белка, которую я отчего-то прозвала Фросей, хорошо орешки подтаскивала.
Не удивилась бы, если бы я вышла поговорить с Белкой, а она мне в ответ на чистом немецком:
- Welche Frosja? Ich bin Franz-Eckhard! ( Какая я тебе Фрося? Я Франц-Эккхард!)
Как –то разговаривая в теплое время по Скайпу во дворе и прямо по моему коврику для йоги ничего не замечая, неслась рыжая Фрося с огромным грецким орехов в лапах. Орех был ей как мне баскетбольный мяч. Я вытаращилась на нее и закричала в Скайп :
-А-ааа, белка!
Она ничего не закричала, на минуту остановилась, вылупившись на меня округлившимися от ужаса глазами, выпустила из лап орех и на пятой беличьей скорости унеслась в другую сторону. Орех так и остался на мате для йоги. Ну боишься ты меня, ну просканируй ты маршрут перед выбегом!
Но этот пышнохвотый рыжий грызун совсем обнаглел. Стою перед зеркалом в ванной и вижу в зеркале, как она взбирается по отвесной кирпичной стене на крышу. Ну ладно, кирпич у нас не гладкий, это я могу понять. Но с такой же отчаянной смелостью она взбиралась по металлочерепице! И в один прекрасный день не докарабкалась или не допрыгнула… Маша нашла ее тело прямо у нас на пороге.
- Она как будто специально сюда умирать пришла, - высказалась Маша.
- Ну не надо белке приписывать таких сентиментальных или религиозных воззрений, - попросила я Машу, - просто свалилась с крыши, отчаянная была… И точно, кровоподтек на мордочке говорил о травме. Когти были огромные.
Похоронили мы Фросю под елкой (это все же была Фрося, яиц не наличествовало) и пригорюнились.
Но в один осений день с саду снова запрыгал некто с очень большим и пушистым бурым хвостом. На зиму не переоделся, потому что нафиг? Снега нет, а для бурой листва рыжая шубка - в самый раз. Пригляделись, поняли, что шерсть у него потемнее Фросиной. Вот он сидит на платане, обозревая нашу Линденштрассе. Ясно, Фросин сын. Вот тот самый Франц-Эккхард.
Бегает безо всякого стеснения по нашему балкону. Ну нечего не страшно! Не удивлюсь, если однажды увижу его посреди комнаты. А чего, балкон был открыт, вот и зашел погреться…
Недавно заметили еще одного грызуна, который взбирался по тоненьким веткам акации. Питался он ее стручками. Оказалась, лесная мышь.
Kleine Maus, кстати, ласковое слово в Германии. Маленькое милое животное. Помнится, один парламентарий из Бундестага назвал свою оппонентку «милой маленькой мышкой» Ой, чего тут началось! Она резко возмутилась, и сказала, что это был прямо харрасмент! Никакая она ему не маленькая мышь, а депутат! По мере уменьшения супружеской любви животные, которыми называют любимых, становятся все больше. Далее идет лошадь и корова, потом бегемотик, а завершает все слоник. Видимо, я еще пока состою в мышках.