Не надо бояться любви

— Не заметил? — удивилась Алевтина Александровна.— А где же заметил? Где она зацепилась за ваше сердце? Надеюсь, у вас свое. Во всяком случае, не поросячье?

Она громко засмеялась своей грубоватой шутке, и он, не обижаясь, тоже рассмеялся.

— Это потом,— сказал он.— То есть зацепилась-то, наверное, еще именно тогда, в Средней Азии, но понял я это и почувствовал, как заболело мое сердце, теперь, в вагоне «Красной стрелы», когда Надежда была уже взрослая красивая женщина, а не девочка в синих джинсах.

— Ах эти джинсы! — сказала Алевтина Александровна.— Я за них отдала всю свою зарплату. Это было так забавно, все вдруг захотели джинсы. И мальчишкам и сопливым девчонкам подавай эти джинсы, хоть умри. С трудом нашла, у какой-то спекулянтки купила, не но­вые, ношеные и в заплатах. А моя Наденька прямо запры­гала от счастья. Целый год не снимала. И в Азию в них подалась, людям на смех.

— Почему же? — возразил он.— Было очень мило. Ей они шли.

— К лицу? Скорее к другому месту, знаете, ниже спины. По правде, когда-то меня до ужаса раздража­ли девочки в джинсах, а теперь нет. Многим все-таки идет.

Она подлила ему чаю.

— Пейте, пока не остыл. Индийский с цейлонским по­полам. Рекомендую. Крепкий и душистый.

Прекрасный чай! — похвалил Исаев, отхлебнув из чашки.

Он уже успел рассказать о себе почти все, что считал нужным... И вдруг спросил:

— А почему Надежда не живет с родителями? Или я чего-то не понял? Она была замужем?

— Она живет у меня с трехлетнего возраста. Факти­чески я заменила ей мать и отца и воспитала Наденьку. Она моя внучка, роднее нет у меня никого. И заму­жем она не была, значит, не встретила еще такого че­ловека.

— Расскажите мне все,— попросил Исаев.— Про Наденьку и про себя. Я хочу знать, мне нужно.

— Вы любите ее?

— Да. Я сегодня уеду в Москву. И обязательно най­ду ее там.

— Найдете, она не иголка.

— Найду и выскажу все до конца. Не надо бояться любви. Мы не всегда понимаем ее. Сначала пугаемся, от­вергаем, а потом задыхаемся без нее, готовы отдать все, даже жизнь.

— Однако, учтите, Наденька ни на грош не уступит, если почует неправду.

— Я тоже ненавижу ложь. Скажите, что нужно сде­лать, чтобы она была счастливой?

Алевтина Александровна внимательно слушала собе­седника, кажется, веря в искренность его слов. И сама заговорила откровенно, без хитрости:

— Счастье не баловало Наденьку, верно. С самого ран­него детства обходило ее, да, слава богу, оглянулось в последнее время и приласкало мою внученьку. Вас инте­ресует, почему она с детства живет у меня, где ее родители и что она за человек? Так слушайте, я все рас­скажу.

И она рассказала Исаеву историю своей и Наденькиной жизни.

Алевтина Александровна была коренной петербурженкой. До войны работала на фабрике «Красный треугольник» на Петроградской стороне. Когда вышла замуж, пере­ехала к мужу в маленькую комнатку в старом доме на Малой Посадской. Вскоре у молодых супругов родилась дочь, которую назвали Валентиной.

В начале войны муж ушел на фронт, а Алевтина оста­валась в осажденном городе, работала дни и ночи. А ког­да узнала о том,что мужа больше нет, собралась с силами, со­гласилась отправить малолетнюю девочку из блокадного, тогда еще Ленинграда, в глубокий тыл. Сама же медицинской се­строй ушла на передовую линию до само­го Дня Победы, дойдя до Берлина. Вестей о дочке не имела.

— Вернувшись домой, на второй день устроилась в больницу Эрисмана. Тогда же я начала разыскивать свою дочурку Валентину. Обращалась в различные уч­реждения, к знакомым и незнакомым людям, посылала запросы в эвакопункты и детские дома,— все было на­прасно. И через пятнадцать лет нашла Валентину где-то на стройке в Сибири. Тогда я взяла отпуск на неделю и полетела на свидание к до­чери...

Трудной была эта встреча. Вместо девочки Алевтина обняла бледную, худую 19-летнюю женщину, которая уже была замужем и сама готовилась стать матерью. Валентина выросла в детском доме где-то в Пермской об­ласти, не зная, кто она и откуда занесла ее судьба в эти края. Она уже потеряла надежду, что когда-нибудь най­дутся ее родственники или близкие люди. И вот теперь, когда мать и дочь встали рядом, все увидели, как Алевтина Александровна и Валентина поразительно похожи друг на друга.

Вскоре Валентина родила девочку, назвали ее Надей. А через два года Валентина внезапно заболела и ее не стало. Так через годы отозвалась ле­нинградская блокада.

Алевтина Александровна после этого упросила зятя отдать ей внучку Наденьку на воспитание и забра­ла малютку к себе.

С первых же дней крепко привязалась к внучке и бла­годарила судьбу, подарившую ей возможность вновь по­чувствовать себя матерью, полностью отдать всю не­истраченную нежность воспитанию ребенка. Ей казалось, что трехлетняя Наденька есть та самая белоголовая слав­ная девочка Валентина, с которой ее разлучила судьба, которую она потом так долго искала и наконец нашла.