Всё в этой исковерканной строке частушки про хунвейбина и портрет, как ни странно, верно. Сид у меня, конечно, одно время висел, пока не стал раздражать. А фотографий этой девушки никогда не было. Мы и так виделись регулярно, не забывая друг друга десятки лет. Обладая кукольным личиком, Нина была совсем не фотогеничной. При склонности к экспрессивным танцам с элементами стриптиза, вела себя целомудренно и деликатно, не навязывая себя в инструкторы тинейджеру-акселерату.
Танцуя до упаду, она не умела петь, застенчиво поясняя "мишка на ухо наступил" - именно "мишка". Но любила слушать, как поют другие. Родители пели хорошо и охотно. Отец - моложавый, пружинистый еврей, похожий на испанца, южнорусская красавица мать, типичные технократы.
Нэнси полюбила бары с юных лет. Ей нравилось именно слоняться и околачиваться, потягивая "золотые шарики" и "тройки", наболтанные очередным "рудиком" или "валиком". Её коронное место было у стойки, а не за столом кабака. Роскошные ореховые волосы давали ей право называть себя вагинальным Робертом Плантом. Тонкие, но длинные ножки породили прозвище Нэнси - война миров. В замшевой мини со спины её можно было принять за мулатку. Или за марсианина-травести.
Элементы местечкового западничества были неотъемлемой частью её поведения на каждом шагу. Читала она при этом запоем, и охотно обсуждала прочитанное. Кожа была шершавой и пятнистой, как на рептилии. Большие темные очки подчеркивали афроамериканский шарм.
Музыкальные пристрастия не выходили за рамки семидесятых. Панк её не впечатлил, равно как и песня Лу Рида, где Фрэнк и Нэнси пересекают мост, словно в финале "Ночного портье". Я не настаивал - пусть молодость человека останется такой, какая есть, вместе с её песнями.
Портрета Нины П. на холсте или на бумаге у меня точно нет. Но её двойник сохранился в кинематографе. Будучи поклонницей Аллы Демидовой, она стриглась под мальчика и старательно копировала интонацию фанатичной немки в "Щите и мече". А позднее свершилось чудо - в "Бегстве мистера МакКинли" актриса в образе Потаскушки выглядит живой копией реальной Нины П, с которой создатели фильма, естественно, не могли быть знакомы. Только послушайте, какую речь она произносит под Эмерсона...
Таков универсальный и полиморфный образ моей Войны Миров - третий претендент на "спецобслуживание" в сумеречной зоне "бесполезных ископаемых".
Бог любит троицу, но, поскольку, святой её назвать сложно, остановимся на формате польского трио 2+1. А там и остальные подтянутся.
THE GUESS WHO? - AMERICAN WOMAN
Трудно поверить в желающих и готовых танцевать под песню с таким дерганым ритмом, сохраняя серьезный вид, на пять минут вообразив себя настоящей американской "вумен". Но, это факт, трогательная и эфемерная правда чужой, отлетевшей жизни.
Когда, в конце девяностых я поставил её любимый хит начала семидесятых, Нэнси не узнала ни песню, ни группу, приняв вид совершенно мне незнакомого человека, подставного лица. Возможно, та, которую я знал, в самом деле переселилась в кадры "Мистера МакКинли"?
*
T. REX - JEEPSTER
Примесь НЭПа отчетливо слышна в этой неотразимой композиции, сквозь блюзовый квадрат просачиваются полечка и семь сорок. Нэнси очень нравилось экстатичное место про "вампира" - кульминация одесской оргии мертвецов, в ту пору еще живых и прытких.
Образцом местного хиппи-вампира был Сережа Нью-Йорк, сухопарый, одетый бедно, но стильно и чисто, разносчик телеграмм со светлыми патлами до лопаток. Типичное побочное дитя Ти Рекс и Цеппелина.
Нэнси встретит его в очереди за колбасой "Шахтерская" - полный рот железных зубов. Остальные подробности излишни. А колоритный был хлопец.
*
ЭМИЛЬ ГОРОВЕЦ - КУЗИНА
Собственно, нас и познакомила моя эксцентричная кузина, по наитию шизофреника уловив духовное родство, которому не грозит вероломство интима. Домашняя фонотека Нэнси состояла из пачки советских дисков прошлого десятилетия - Рафаэль, Хампердинк, все маленькие, потертые.Случайно туда затесался один Немен без конверта. Музыку Нина предпочитала слушать в гостях и в барах, где всё чаще крутили фанк, добытый у студентов из третьего мира. Старомодную "Кузину" в таких местах не ставили. Ею, как доктор Джекил своими смесями, наслаждались при закрытых дверях гурманы и отщепенцы.
Мир капитально изменился за какие-то несколько лет между Чехословакией и высылкой Солженицына - исчезла легкость, как будто в карманы штанов насовали камней. У Нины оказалась странная подруга - потрепанная жизнью женщина из частного сектора "Слободки", она умела играть на гитаре, и правильно пела "Акварели реки", несмотря на кир и семейный ад. Всегда вспоминаю таких людей с благодарностью и уважением.
От западной музыки люди дистанцировались не сами, жизнь уводила, вчерашним оригиналам и модницам на четвертом десятке лет хотелось мимикрии и камуфляжа. Планта и Болана заменяли Антонов и Кикабидзе, цементируя иллюзорное братство людей, замуровывая туда без спроса последних аутсайдеров с задатками денди.
Нина не была и не могла стать исключением из правил обновленного общежития для устаревающих обитателей. "Фирму" ей ставил только я, поздние кавалеры предпочитали Александра Яковлевича с Михю Захарычем - сопротивление перед такой красотой бесполезно.
Но я никогда не был "кавалером" этого бестолкового создания, мы были просто друзья, по типу Лиса и Принца.
Облака по-прежнему смотрятся в реку, любуясь комплектом железных зубов во рту Нью-Йорка. "Шахтерская" будет разжевана.
ДАЛЕЕ:
* Проникнуть снова внутрь
*Реквием для ровесника
*Этюд о скальпах