— Ты когда паутину в углу сметешь, растрепа кудрявая?
О нет, только не это.
— Шаааанечка, дел невпроворот. Лекарский огород непаханый и к Анке за молоком сходить надо. Может ты сам?
— Сам. Конечно сам. И волосы ночью тебе так заплету, что ты только к зиме метелку свою прочешешь. Тоже сам.
Вот за метёлку обидно, да.
Слыхали, что когда домовой в доме селится, то в нем сразу уют и чистота? Всё так и есть. Да только забывают уточнить, что чистоту самой наводить и прийдется, да ещё и выслушивать, что полы моешь не в ту сторону, тряпкой возюкаешь и ромашки слишком много в воду добавила. А молоко? Он ведь пьёт его как запойный пьяница, у Анки корова столько не даёт, сколько он в день хлещет.
Первый год Шанечка, или как я его тогда звала – зануда бессовестная, меня натурально изводил. Нет, изжить из дома он меня не хотел, даже наоборот. Жильё стояло пустым десять лет, пока я не приехала, а без жильцов и домовой сил лишается.
Но раз приехала, раз он меня принял, то должна дом идеальным сделать. Это он так решил. Меня его планы в восторг не приводили.
Я приехала равновесие в поселке налаживать, людей мирить, да о природе заботиться. Как говорила моя наставница: «Ведьма должна следовать трем правилам: забота, равновесие, справедливость». К концу обучения правил, правда, стало уже под сотню и я честно забыла половину из них, но уж эти помнила отчетливо. И что же? О каком равновесии могла идти речь, если ведьма уже сутра злая. Злая как...ведьма.
Ещё одно правило которое стоило помнить: с домовыми ссориться нельзя. Вообще не стоит ссориться с тем, с кем живешь под одной крышей, если не хочешь найти таракана в супе. Но в случае с домовыми тараканом может и не обойтись. По-настоящему злой хранитель дома способен на многое. Переступишь порог, а тебе страшно без причины, дышать нечем, стены давят. А как ночь настанет – кошмары такие, что уже и не веришь, что проснешься.
И я терпела. Старалась найти общий язык. Отстоять свои права и свободы. Адвокаты всех стран гордились бы речами которые я составляла в свою защиту. Да что там, будь рядом судья, он бы плакал о моей печальной судьбе и признал бы меня невиновной по всем статьям. Он разрешил бы мне оставлять книгу рядом с кроватью, крошки на хлебной доске и остатки чая в кружке. Шанечка же был непоколебим. Жаль, что домовой, из него вышел бы славный инквизитор. Я даже поинтересовалась судьбой прошлой ведьмы – не повесилась ли часом на идеально чистой веревке намыленной душистым вербеновым мылом. Но нет, живая и здоровая. Даже удивительно. Я же уже была в шаге от того, чтобы сжечь дом и дико хохотать на его пепелище. Всё изменило одно утро.
Я открыла глаза в волчий час. Не свойственно мне, но видно случай пришёл на помощь сжалившись надо мной. Слабый рассеянный свет вежливо огибал маленькую фигурку домового, но зато играл всеми оттенками серебра и жемчуга на нитях в его руках.
— Зачем проснулась? – по голосу было слышно расстроен. – Я тебе сюрприз хотел сделать.
— Сюрприз? Что же это будет?
Стыдно признаться, но мысль о веревке и мыле все же проскочила.
— Да сама глянь, – махнул он себе за плечо.
Я приподнялась на постели и перевела взгляд на дальнее окно. На нем сверкала занавесь из тех самых жемчужно-серебряных нитей. Причудливо переплетенные они изображали дракона летящего над водой. Легкое дуновение ветра заставило занавесь трепетать и дракон будто ожил – зашевелились крылья, засветился гребень, вспыхнули искрами глаза.
— Потрясающе красиво. Я и не знала, что ты так можешь.
— Я много чего могу, ведьма. Ложись спать, завтра всю работу примешь.
— Шандр. Шанечка. А давай мы не будем делать всё идеально? Уют – это же добро выраженное в вещах. У нас всё чисто, ладно, а добра нет.
Я не видела его взгляда и он ничего не ответил, но я знала, что наша война окончена. Кажется, смесь благодарности, печали и усталости в моём голосе, смогла сделать то, что не смогли долгие уговоры и периодические ссоры.
Утром оба окна украшали драконы. К летящему над озером присоединился спящий под деревом. Моё сердце тронуло, что он запомнил – я люблю драконов, хоть и называл это глупостью. Не со зла изводил, хотел как лучше. Да и мне следовало не себя защищать, а его лучше понять. Мы были привязаны друг к другу куда больше, чем нам казалось. С той поры зажили мирно, ну почти...
— Что застыла, рыжая, бегом за веником. Паутина ждёт тебя. А я пока творожка сделаю.
Нет, он всё-таки зануда бессовестная, но до чего же славная зануда.
