Номер «Три» присел на траву, облокотился спиной о чёрно-белый ствол дерева и попытался отдышаться. Пот ручьями лился с головы под лиловый, в бурых пятнах засохшей крови, потёртый комбинезон. Лишней влаги добавлял моросивший, серый в своих мелких каплях дождь.Лужи вокруг «Третьего» скорее ворчали тихими влажными всхлипами, чем лопались под тяжестью мокрых бомб. Красная струйка расчертила поверхность одежды пополам от горла до паха словно хирург-стажёр треморной рукой провёл карандашом по голой коже живота. Кровь лилась со лба на подбородок, падая на грудь. Пустяки и царапина. Пара швов у правого виска всё исправят. Возможно.
«Дважды дурак!» — подумал «третий».
Денис «выпал» из проёма покрашенной в синий цвет двери. Никогда раньше он так не опаздывал на работу. На ходу застёгивая молнию на своей чёрной ветровке, окуная голову в капюшон, перелетел через кляксу рыжей глины перед воротами. Белые кеды не были замараны и это была победа. Получив импульс от прыжка, Денис добежал до остановки быстрее чем хотелось, а ведь сигарета меж пальцев ещё тлела. Дождь сочно колотил влажными ладонями по плечам.
Автобус. Подножка, две ступеньки, тесный салон старого «пазика».
Смесь дешёвых духов и дорогого парфюма, тяжёлого перегара и лёгкого амбрэ ударила в нос. Не будучи боксёром в хоть каком-то весе или продавцом в парфюмерном магазине, он слегка потерял ориентацию от такого наплыва во вроде привыкшем пространстве, но быстро пришёл в себя и с трудом протёрся сквозь стоящие тела в середину салона. Облезлый жёлтый поручень оказался тёплым. Отработанным в таких поездках движением он достал из заднего кармана джинс смартфон и начал читать.
Вздох стоявшей рядом женщины в малиновом платке, грохот. Лица и тела как в миксере закружились будто в сумасшедшем водовороте. Пазик перевернулся несколько раз.
«Вот те раз!» — успел подумать Денис и умер.
Светлана получила знатных «люлей» от мамы за разбитую чашку, чайное пятно на ковре и размазанный по блузке крем из домашнего профитроли.
Утро, оказывается, бывает злым. Ну не повезло Светке.
Сосредоточенно пялясь в красно-синий узор она тёрла пол. Мимо пролетела обнаженная щиколотка, а за ней вторая. Обе остановились напротив неё. Поднимать голову и бурчать слова искреннего раскаяния Светуне было лень.
— Милая, заканчивай. — голос мамы был самый нежный, самый милый в мире, но любое недопонимание сводило на «нет».
— Да, мэм.
Щиколотки не двинулись с места.
— Ну хорошо! ДА, МАМ!
— Вот и замечательно. В машину!
Снова неопасный поворот, снова скольжение и удар в гранитную скалу…