Рассказ из моей питерской жизни
В последнее время воспоминания о питерской жизни почти не тревожат меня.
Лишь изредка вспоминаю семейную пару – Тиму и Алину, у которых я снимал комнату.
Пару раз после возвращения я брался за телефон, чтоб позвонить им, но те же воспоминания не давали мне довести начатое до конца.
Возможно, мой звонок просто нарушил бы установленный ритм их странного обитания.
Открывая однажды вечером дверь своей съёмной комнаты – самого светлого и чистого для меня места в том городе, где на полке аккуратно лежали мои вещи, а на тумбочке стоял телефон – источник связи с родными. Звонок из Дагестана радовал меня почти каждый день – и казалось – я вовсе никуда и не уезжал – мама и бабушка рассказывали о всяких мелких событиях провинциальной жизни, по сравнению с которыми всё, c чем я столкнулся тут, казалось сказочным сном, так вот, открывая дверь этой своей кельи покоя, я услышал очередной – почти обыденный - импульсивный диалог своих хозяев –:
- Су*а ты Алина. Иди на х**. Уйди, убью!
Такое не слишком приветливое обращение воспринималось двумя этими людьми как самое обыкновенное – как мы говорим друг другу – «оставь меня в покое, я занят».
Им совершенно не было нужды употреблять всякие высокие или уменьшительно – ласкательные слова для выражения положительных или отрицательных эмоций друг к другу.
- Да ты бл**ь, ган**н, Тимочка.
Неожиданно Алина – сожительница хозяина квартиры - появилась в коридоре, и подбежала к моей двери. Мгновение – и за ней в проёме моей так и не закрытой двери – возник Тима. Он без лишних слов стал хладнокровно её бить, беременную – с уже большим животом, босой ногой в этот самый живот. Удары он наносил поставленные – видно было, что в юности занимался самбо.
Я попытался совершить сразу три героических поступка - закрыть дверь, схватить разъярённого Тиму, и синхронно крикнуть в соседнюю комнату (её снимала пара с Украины).
- Ваня, открой, помоги! Тут драка!
Ваня – гастарбайтер – нелегал - долго не открывал – надо заметить, он со своей подругой часто устраивал подобные шоу, никогда не выходя в коридор. Бить свою вторую половину этот малый мог всю ночь – случалось это 10 числа каждого месяца – в день после получения им зарплаты – Ваня работал грузчиком в «Пятёрочке» у Нарвских Ворот.
К этим закрытым дракам мы привыкли – ведь никогда не наблюдали их воочию. Поначалу поздно ночью в квартиру вламывался Ваня – за год жизни в Питере он так и не удосужился купить ключ к домофону, потому такой его приход всегда бывал громким.
Поддатый Ваня бывал в тот день очень щедрым, обнимал меня и Тиму, наливал всем водки с пивом, откуда – то доставал сала, бросал на стол всякие полуфабрикаты – видно захваченные из – под пола в обход хватких контролёров «Пятёрочки» - и начинался пир.
Затем появлялась его благоверная – и он задавал ей контрольный вопрос – «с кем ты спала сегодня, ш****» или что – то в этом роде.
Люба – так звала эту малообразованную уроженку Львовской области – бурчала в ответ что – то непристойное. Тут в воздухе сверкал кулак Вани, далее Люба и Ваня запирались в своей комнате, оттуда слышался звук наносимых по хрупкому женскому телу сильных ударов, пощёчины, стоны, плач, проклятия, а уже на утро я встречал Любу с почерневшим лицом в ванной – она, отворачиваясь, торопливо собиралась на работу.
Люба работала в пекарне. Там в течение ненормированного 12-часового рабочего дня, стоя у жаркой печи, она забывала ночной инцидент, и уже вечером из их комнаты слышались нежные заверения в вечной любви, смех и тихие протяжные поцелуи.
Вот этих людей я звал на помощь, изо всех сил удерживая маленького, жилистого Тиму – тюремщика – рецидивиста, проведшего лет 15 из своих 38 в мрачных изоляторах Крестов и прочих питерских тюрьмах.
Он при этом всё норовил лягнуть ногой живот Алины.
Алину в тот момент мне бывало искренне жаль, хотя она была порядочной стервой. Не раз издевалась надо мной, заставляя вытирать пол в своей прогнившей секции, мыть вонючую раковину на кухне, и – что меня больше всего раздражало - постоянно требовала в долг – как попрошайка - незначительные суммы – от двух до тридцати пяти рублей, и никогда без моих многочисленных просьб и напоминаний их не возвращала.
Причина моего сострадания к ней была проста - Алина была на половину дагестанкой, пусть наполовину, пусть огрубевшей от жизни на чужбине – но дагестанкой.
Для меня она была живым образом далекой родины.
Холодными питерскими вечерами несколько слов, вскользь брошенных ею, служили для меня откровением – сам не понимаю, почему так люблю свой – насквозь коррумпированный край, где я – как не имеющий принадлежности к правящим кланам, интеллигент со своим взглядом на жизнь - был обречён на одиночество и прозябание.
Ваня высунулся, голый по пояс, пристально посмотрел на происходящее – в душе он был трусом, и боялся, как бы не ввязаться – ведь жил без регистрации и не хотел загреметь в застенки питерских ОВД за драку.
Соседи в доме, никогда с нами – незарегистрированными жильцами 40 квартиры – не здоровавшиеся – просто хватало обменяться взглядами с ними – весь их вид говорил об их ненависти к нам – неважно – откуда приехавшим в этот город – ненависти, смешанной с гордостью за свою самость – что они – Питерские… эти соседи уже могли вызвать милицию.
Вдвоём с Ваней мы не без труда уняли Тиму, он отошёл, успокоился, Алина перестала рыдать. Очередной конфликт в их беспросветном существовании благополучно закончился.
Я часто задавал себе потом вопрос – почему в таком красивом, культурном, богатом городе живут такие странные люди. Да что странные – просто – нахлебники, жившие на деньги от сдачи в наём двух из трёх имевшихся комнат своей квартиры.
Мне «посчастливилось» пожить у них 4 месяца.
Тима остался в моей памяти относительно неплохим человеком, мы часто играли с ним в нарды. Сквозь маску опустившегося рецидивиста проглядывался порой по – житейски мудрый мужик, поставленный жизненными обстоятельствами на колени…
А с питерскими милиционерами мне удалось много раз столкнуться на улицах и в метро – они бывали со мной вежливы, и, проверив документы, непременно отпускали восвояси.
Иначе я не писал бы сейчас, вернувшись домой, этот рассказ.
2006
p.s. Имена персонажей рассказа вымышлены.