Солнечный зайчик (Глава 11)
После той памятной прогулки в парке Ксения боялась выходить из дому. Александру каждый раз приходилось уговаривать плачущую жену, к которой будто снова вернулись все её прежние страхи.
- Я боюсь её, она невменяемая, ей ничего не стоит облить меня бензином и поджечь. Ты же помнишь, чем она угрожала мне в первую нашу встречу?
- Собака лает, караван идёт, не обращай внимания на эту несчастную. Любимая, тебе сейчас надо думать о малыше и ни о ком другом.Ты весь день сидела дома, а теперь нам нужно на воздух, - убеждал он жену и надевал ей сапоги на отёкшие ноги.
- Я стала такая толстая и неповоротливая, а она молоденькая, ухоженная, смотрит и насмехается надо мной, - в голос плакала обиженная Ксения.
- Ты у меня красавица, она и мизинца твоего не стоит
- Я правда красивая? Ты меня всё ещё любишь? Даже такую?
- Ну конечно. Ты у меня лучше всех, даже не сомневайся, - смеялся Александр, которому наконец удалось уговорить Ксению пойти гулять.
На следующий день после работы он отпросился чуть пораньше и поджидал Любу возле поликлиники, куда она снова вернулась работать, приехав с юга. Она так и не смогла остаться там на постоянное место жительства, скучая по "своему" мужчине.
Люба ещё издали приметила Александра и чуть ли не бегом припустила к нему навстречу. Сердце её бешено колотилось и было готово выпрыгнуть из груди прямо к его ногам.
Но мужчина не дал её сердцу ни единого шанса и оно так и осталось биться где-то в районе пяток, куда ему пришлось ринуться после его слов, которые он говорил ей твёрдым голосом, не вызывавшим никакого сомнения в их правдивости:
- В общем, так, Люба. Я пришёл для того, чтобы в последний раз тебя предупредить. Я это делаю лишь только в память о моём друге Лёхе. Даже моем ангельскому терпению пришёл конец. Лучше уезжай отсюда подобру-поздорову, а то как бы чего не вышло ненароком.
Потому что, если ты ещё хоть раз приблизишься к моей жене ближе чем на километр или если с ней и с нашим ребёнком хоть что-нибудь случится, даже если тебя в этот момент рядом не было, то тогда молись, я за себя не ручаюсь.
Я раздавлю тебя собственными руками, как ядовитую гадюку. Ты смогла добиться того, чтобы я возненавидел тебя всем сердцем. Вначале я относился к тебе, как к сестрёнке. Потом, как к заблудшей капризной девчонке. Но теперь я понял, что ты просто больная и тебе надо лечиться.
Но я не доктор, я обычный мужик, и ты уже достала меня до чёртиков своей навязчивостью, своей больной любовью. Даже в своём страшном сне я не хотел бы оказаться твоим мужем. Слышишь? У меня всё, больше разговоров не будет, - после всех этих слов он повернулся и пошёл прочь.
Люба выслушала тираду Александра, ни разу не перебив его, и теперь стояла вся раздавленная и униженная словами того, кого всю жизнь так любила. Она устало брела куда глаза глядят и ноги её не слушались. Они по-прежнему вели её к дому, где жил её любимый со своей женой.
Женщина снова стояла и наблюдала за парой, которые вышли совершать свой ежевечерний променад. Люба смотрела на них и сквозь слёзы шептала слова прощания, направленные Александру:
- Прощай, мой любимый. Больше я тебя не потревожу.
Потом она медленно брела от его дома, не замечая никого вокруг. Дойдя до парка, девушка остановилась и присела на ту самую скамейку, на которой часто сидели супруги Мироновы.
Она поглаживала скамейку, словно самого Александра, который по-прежнему стоял перед её глазами и снова и снова произносил те самые слова о том, что он её никогда не полюбит, которые наконец услышало её сердце.
Потом Люба встала и прошла через парк к дороге, ведущей к её дому. Она, не глядя, переходила дорогу на красный и её не спугнул даже страшный визг тормозов. Водитель грузовика выскочил из кабины и догнал сумасшедшую девчонку, которая продолжила свой путь.
- Тебе что, жить надоело? Дура. Я же тебя мог сбить, в лепёшку раздавить. В тюрьму чуть не угодил из-за тебя, малахольной.
Люба стояла посреди дороги и не обращала внимания на слова водителя, который тряс её за плечи и орал благим матом. Потом он плюнул и пошёл было к грузовику, но снова вернулся, словно опасаясь, что эту дуру может сбить кто-нибудь другой, хоть и говорят, что в одну воронку снаряд дважды не попадает.
Он потащил Любу за руку и затолкал её в кабину. Грузовик тронулся с места и снова весело покатился по дороге. Молодой водитель Серёга только сейчас разглядел, что его несостоявшаяся жертва молода и хороша собой.
- Ну чё, куда тебя везти-то?
- Мне всё равно.
- В смысле, всё равно? Мне далеко ехать, могу взять с собой, раз всё равно.
- Поехали. Чем дальше, тем лучше.
- Что, и замуж пойдёшь за меня?
- Мне всё равно.
- Ну как скажешь, малахольная. Жениться опосля знакомства будем или до? Зовут-то тебя как? Или так и называть, малахольной?
- Люба меня зовут.
- Любовь, значит. А меня Серёга. Ну, будем знакомы.
Грузовичок Серёги весело катился по дороге под звук включенного дорожного радио. Телефон Любы разрывался от звонков, а она ничего не слышала, потому что забыла переключить его с вибро-режима на другой.
Когда радио наконец умолкло, телефон снова завибрировал на все лады и Люба наконец услышала и вытащила аппарат из сумки. На другом конце провода чуть ли не с ума от горя сходила её мать.
- У меня всё в порядке. Я уехала. Куда уехала? Замуж выходить уехала. Ну что значит кто он? Мужчина, парень, Сергеем зовут, - ответила на звонок Люба, поглядывая косо в сторону водителя, который усмехнулся про себя и подумал: "Ну раз чуть не сбил, то теперь обязан жениться".
Так Александру удалось добиться желаемого и они с Ксенией на долгое время избавились от присутствия в своей жизни навязчивой девушки, с таким неподходящим ей по смыслу именем Любовь.
