Рассматривать я буду не книгу Эдуарда Успенского, а именно мультфильм. Родители Дяди Фёдора производят странное впечатление, пока не вспоминаешь, что они — типичные, даже канонические шестидесятники.
То есть люди самостоятельные и не особо «семейные», что называется. Да, завели ребёнка на излёте «космического десятилетия» и по сути занялись своими делами — в реале такие браки вообще не держались в те годы.
Папа до сих пор верен своему образу — тот самый фасончик спортивно-походного свитера, в том числе, на работе - если вы помните, родители появляются на пороге квартиры после рабочего дня.
Союзы шестидесятников носили несколько матриархальный характер — женщины «взрослели» и серьёзнели быстрее своих мужей, долгое время остававшихся романтиками.
К слову, многие семьи распадались от дисбаланса притязаний: умудрённой жене хотелось на курорт (что мы и видим в одной из серий), а вечно-молодому супругу — в Простоквашино, где рыбалка и плащ-палатка.
А если отвлечься от сказочной реальности и данного мультфильма — то мужики и водка. Очкастая мамочка — типовая работница НИИ, папа — тоже. При том, что оба, скорее всего, не сделали карьеру.
Непонятно выглядит фрагмент с выступлением мамы на Новогоднем Огоньке зимней серии, ибо в первых частях нет ни единого упоминания об артистической деятельности.
Фраза насчёт того, что «некуда носить вечерние платья» вовсе не монтируется даже со скромной певческой ставкой в какой-нибудь филармонии. Но есть нюанс - это самодеятельность.
Вот очень важный маркер — воспитание очень самостоятельного сына, именуемого с детства — Дядей Фёдором. Идёт перекличка с типичным шестидесятническим обращением - «старик» по отношению ко всем приятелям.
Даже культового писателя — Эрнеста Хэмингуэя ребята именовали «старик Хэм». Это был признак особого доверия. К своим детям шестидесятники часто относились, как к равным, как к собеседника.
Поэтому — да, конечно, надо искать, но наш Дядя Фёдор не пропадёт... Да, Хэмингуэй — это борода, трубка и свитер. Иные шестидесятники никак не могли отвязаться от этого модного образа своей молодости и продолжали изображать «старика Хэма», как 10 лет назад в студенческом общежитии.
Равнодушно-спокойное отношение к быту — на обоях дырка, но её можно завесить картиной. И стилистика натюрморта — узнаваемая. Так называемый «суровый стиль» с упором на сезаннистов. А ещё этот типаж Солженицын звал «образованщиной»...
Zina Korzina (c)