Год назад в одном из блогов я отметился французским выпуском. В этом получился итальянский:
Роман с призраками
Старноне Д. Штука/ Пер. с ит. Н. Кулиш. - М.: Синдбад, 2020. - 224 с.
В классическом дуэте «старый да малый», как ни странно, автор почти всегда играет за команду молодости. Вполне логично. Юность и детство привлекательны. Редкий человек не умиляется неловкости и отваге делающего первые шаги. Я и сам был таков. Мало кто видит что-то хорошее в стариковских причудах. Неопытность очаровательна, маразм отвратителен. Кому интересен тот, кому на кладбище уже выписывают прогулы? Но старики нынче в тренде (Страут, Кэннон, Задурьян), и роман Старноне нормально в него ложится. «Шутка» («и жизнь как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, такая пустая и глупая шутка») сосредоточена на итогах жизни семидесятилетнего старика и его мимоходной рефлексии по данному поводу.
Посидеть несколько дней с внуком – лишь предлог для того, чтобы вновь напоследок переворошить свою жизнь. Той ли шел дорогой? Для усложнения конструкции добавлена литературная параллель – перекличка с рассказом Генри Джеймса «Веселый уголок», проиллюстрировать который и должен не столько дедушка, сколько художник. Подобная отсылка лишний раз подчеркивает, что в центре истории не семья, не рассказ о трепетной дружбе дедули и внучка (на этот счет в Америке вышла совсем другая книга). Разговор идет о главной теме литературы последних лет – о самом себе. Каким бы я мог быть? Кем я стал?
Тема виртуальных Я, ограниченная в рассказе Джеймса лишь одной альтернативой в реальности не имеет пределов.
Из мира искусства, сотворенной уютной реальности старый Даниэле попадает в сферу почти забытых житейских хлопот. Правильно ли я жил? Не стало ли избранный некогда из осторожности образ художника тем, что, увело меня с верного пути? Ведь было столько возможностей. С этой точки зрения и маленький Марио интересен в первую очередь как носитель множества альтернативных призраков, из которых он, как и все, что-нибудь одно да выберет.
В итоге имеем книгу, в которой пробудившееся внутреннее горькое сомнение соседствует с привычной очаровательной картинкой хлопотливого, а подчас и опасного соседства с неугомонным, полным восторга и энергии маленьким внуком. Однако определить «Шутку» как роман – преувеличение. Повесть чистой воды. И вполне законченная. Вряд ли она нуждалась в дневниковых приложениях. В столкновении художественного и псевдодокументального, «извне/ снаружи» есть нечто старообразное. Закулисье к описанному в основном корпусе текста мало что прибавляет. Скорее, наоборот, разрушает гармоничную картину.
Проза братков
Савьяно Р. Пираньи Неаполя/ Пер. с ит. И. Боченковой. - М.: АСТ, Corpus, 2019. - 416 с.
Аннотация обещает нам нечто сногсшибательное.
В каком-то отношении она не лжет
Натуралистических сцен, подобных той, какой открывается книга, где главный герой Николас, этакий неаполитанский Левассер испражняется прямо в лицо своему сопернику за сердце дамы, а потом рассылает запечатленное событие по соцсетям, я не припомню. Забыть такое невозможно, и потому весь последующий роман, рассказывающий о том, как несколько ребят без царя в голове решили организовать банду, просто блекнет в ее аромате.
В какой-то мере вся книга и есть почти такое же откровенное незамутненное испражнение читателю в лицо. Не потому что там натурализм (присутствует, хотя не так ярко), а по причине более распространенной и тривиальной - читать там особо нечего.
Подростки циничны. Как и для автора, для них нет ничего святого. Но кого бы это могло удивить? Никто не считает, что у нас замечательная молодежь. Откуда, с чего? Мы и сами плохи.
Разбойничья жизнь, постоянно «сыто-пьяно»? Так и тут никакой оригинальности. Мальчик учится быть доном. Проходят суворовские учения наживую. Подобное читано-перечитано. Американские авторы постарались и исписали такое вдоль и поперек.
Предложить читателю элементарно нечего. В книге нет ни моральных оценок, ни концептуальных идей. Одно голое изложение событий: украл, избил, ширнулся, трахнулся, поболтал. Надо отжать точку у этого, подсидеть того, поднаехать на третьего.
Если провести параллель с нашей прозой - рассказы (романного тут мало) про бандитские 90-е.
Чтоб таким зачитаться, надо сильно себя упростить. Кроме того, по ощущениям история только начинается. Ребята даже район под себя толком подмять не сумели. И как-то особо не хочется узнать, чем там дальше дело кончилось. Чередой похорон, а чем еще. Развеселая стрельба и жизнь на наркотиках еще никого ни к чему хорошего не приводила. Неоригинально начатая история, маловероятно закончится, чем-то неожиданным.
Народная книга
Шпек Д. Bella Германия/ Пер. с нем. О. Боченковой. - М.: Фантом Пресс, 2019. - 576 с.
Книга простая и неожиданно мудрая. Хотя последнее могут и не заметить за историческим размахом и кипением страстей. Очень много любви и столько же потаенной для нас истории. Вся вторая половина двадцатого века под углом миграционной политики, левацкого экстремизма и эволюции автомобилестроения. Можно только подивиться насколько ловко сплетает между собой личную историю и исторический фон Дэниель Шпек, выдерживая баланс между увлекательным рассказом о семейных тайнах, обязательной чередой встреч, расставаний, смертей, болезней, побед и поражений, и скрытно проповедуемой жизненной философией.
О последней, оставив в стороне яркие истории героев и хотелось бы поговорить.
Хотя почему оставив. Именно с них и придется начать. Проблема старая как мир: есть брак, а есть семья. Может показаться, что Шпек иллюстрирует существующее между ними несовпадение, переходя от одной коллизии к другой. Но движение мысли, как мне кажется здесь обратное. Все беды героев как раз проистекают из этого ложного разделения, уходящего корнями, где в традицию, где в ложно трактуемый долг, а где связанную с новейшими идеологическими штампами, навязанными модными политическими течениями и субкультурами.
«Bella Германия» - книга о крепких устоях. Шпек пишет о семье, как сложном механизме, в котором все взаимосвязано. Проблемы в одном звене вызывает цепную реакцию, оказывают влияние на судьбу следующих поколений. Понятно, что без того хаоса отношений, который царит на страницах романа, не случилось бы истории растянувшейся почти на пять десятилетий. Но в конечном итоге все должно было прийти и приходит в норму. Жизнь без или вне семьи, ненормальна, невообразима. Энн Тайлер приучила нас к тому, что выбыть из семьи нельзя. Шпек свои романом еще раз иллюстрирует данный тезис.
Все беды проистекают не из того, что наши желания не совпадают с нашими возможностями. Здесь лишь чисто техническая проблема. Намного важнее, чтобы семейные потребности были увязаны с индивидуальными желаниями.
Шпек в своем романе не чужд своеобразного фатализма, пресловутой народной веры в судьбу. Судьбу не обмануть, от нее не уйдешь. Философия сопряжения судьбы (то есть объективных условий, изначально данных тебе способностей) и характера, является определяющей в данной книге.
Фатализм проявляется и в повторяемости проблем и ситуаций, с которыми приходится сталкиваться героям книги. Одно поколение сменяет другое, а сходные дилеммы продолжают стоять перед ними. Здесь становится особенно важно не повторить ошибку своих родителей. В какой-то степени – перед нами еще один мотив к погружению в детали семейной истории. Тут и знание о том, что ты не одинок и понимание последствий неудачных и скоропалительных решений. Подобного объяснения, кстати сказать, лишены практически все романы, в которых заходит речь о семейной истории. Зачем ее знать? Просто, чтобы помнить? Шпек, похоже склоняется к прагматичному ответу на этот вопрос, чтобы правильно ориентироваться в обстоятельствах собственной жизни.
Важно осознать, что исправить допущенные ошибки нельзя. Их надо пережить, перевести жизнь в новое русло и следовать по нему далее.
Отличительной особенностью романа Шпека является то, что подобного рода мораль и житейские советы, не проговариваются напрямую, как теперь это принято, в американских книгах, они вырастают из самого сюжета, они впаяны в него с самого начала. Происходящее в книге не иллюстративный материал к фрагментам из пособий по практической психологии, а отражение столь редкой в массовой литературе авторской позиции, органично выраженной в тексте.
По этой причине роман «Bella Германия» можно считать полноценным наследником старого семейного романа, образцом современной компактной, ускоренной, без потери качества семейной саги (хотя мне хотелось, чтобы роман был, как минимум, вдвое длиннее). Народная книга, роман действительно для самого широкого круга читателей.
Сергей Морозов