Мы встретились с Павлом Пиковским после его возвращения с гастролей по Северной Америке. Поговорили о свежем акустическом альбоме и будущих концертных программах.
Что Павел Пиковский считает главным в песне? В чём причина популярности успешных рок-исполнителей? Как Павел определяет свой музыкальный стиль?
Ответы на эти и другие интересные вопросы – в новом интервью!
(беседовал Евгений Максименко).
Евгений: Паша, с возвращением из-за океана. В недавней публикации в соц. сети ты написал: «Этот тур по USA и Канаде дался мне в этот раз особенно тяжело». Можешь рассказать в чём причина? Как проходили гастроли?
Павел: Всё дело, как мне кажется, во внутреннем восприятии. Я уже давно заметил, что у меня один год так, а другой год сяк. В один год я возвращаюсь даже отдохнувший. А в другой раз я еду - и с самого начала мне почему-то всё в тягость. Имею ввиду не общение с людьми, а именно концерты. Это как зебра: чёрные и белые полосы. Понять природу этого алгоритма я пока не могу. Но она вот такая вот. Например, в прошлом году я вернулся даже отдохнувший. Возможно, это связано с тем, что часть той поездки мы разделили с Алексеем Вдовиным. Сначала мы выступали вместе на Байкале, перед самым вылетом. А потом ещё у нас была возможность попутешествовать в своё удовольствие по Калифорнии, примерно в середине тура. И когда Вдовин рядом – у меня ощущение, что кусок родины рядом ходит) А в этот раз я был один, мотался из одного пункта в другой. И концертов было больше, чем обычно. Они вроде и проходили даже лучше, чем в прошлом году, и люди такие же замечательные, и друзей у меня стало гораздо больше. Но вот какое-то внутреннее ощущение.. Я думаю, что это из-за общей усталости, потому что, в принципе, весь 2019-й год был непростой. Я много ездил, у меня было очень много концертов, больше чем когда-либо. И, наверное, я сам от себя устал просто. Поэтому ноябрь и декабрь я не стал забивать. Сейчас я сижу дома, общаюсь с детьми и с женой, и готовлюсь к большому январскому туру, уже традиционному по России.
Евгений: Ты сказал, что в этот раз концерты прошли лучше. В чём это выражается? В количестве зрителей, атмосфере в зале, сборам или как-то ещё? Как ты определяешь, что один концерт прошёл лучше, чем другой, предыдущий?
Павел: И по количеству людей, и по доверительной атмосфере, потому что люди меня уже знают. Ведь за эти два года я был в Америке уже 7 раз. За эти два года я достаточно ощутимо прокатился по соединённым штатам, побывал и на севере и на юге. А в эту поездку ещё добавилась Канада, что меня, конечно, не может не радовать, потому что я давно мечтал туда попасть и посмотреть как там люди живут. Правда, я успел посмотреть только Торонто. Но зато там у меня был и сольный концерт, который прошёл просто великолепно и при большом скоплении людей, и также я был спецгостем на концерте Uma2trman – мы с Володей Кристовским спели одну песню.
Евгений: Так как это интервью для сообщества рок-акустики, то я не могу не расспросить про твой акустический альбом «Впереди Китай». В записи приняли участие различные музыканты, при этом не из группы «Хьюго». Чья была идея записать такую пластику? Что сподвигло на такой шаг?
Павел: Этот альбом – мой сольный, и он изначально позиционировался как мой сольный. Первая зрелая сольная работа, которую мы довели до конца. И которую мы выпустили не жалея ни об одной сыгранной там ноте, ни об одном спетом там слове. Я этой работой горжусь.
Аранжировки мы делали в городе Борисполе, что под Киевом. Основной аранжировочной частью занимался мой друг Женя Соколов. Я считаю, что он абсолютно гениальный чувак. Прекрасный гитарист, который также играет в проекте «Гитарин» и у Димы Дуброва в акустическом составе. Мы не спешили с этим альбомом, делали всё не торопясь, потратили около полутора-двух лет. Началось всё с того, что мы выбрали 9 песен, записать которые нам особенно хотелось бы в первую очередь. Это были и уже хорошо известные песни - наиболее востребованные среди наших постоянных слушателей. Также это были песни, которые никогда не были изданы прежде, но которые мы играли на концертах в разных вариантах – и в акустике, и в полном составе. И ещё мы включили парочку совершенно новых композиций, которые вообще никто ещё не слышал. В 2017-м году я сел на студию и записал гитару для всех этих песен. После чего уже Женя Соколов вступил в бой и постепенно начал накладывать свои гитарные партии, записывать бас-укулеле, приглашать ещё каких-то музыкантов.
Основная концепция альбома заключалась в том, чтобы там не было ни одного электрического инструмента. Всё что использовалось в записи – акустическое. Были укулеле, бас-укулеле, мандолины. Специально для этого альбома мы заказали бузуки из Румынии. Скрипку живую использовали, писали много гитар, флейту, акалину. В общем, много чего записывали, и много чего потом выкинули из этих аранжировок. То есть, очень строго отнеслись к ожидаемому результату. И вот после полутора-двух лет «настаивания» в дубовых бочках наших мозгов и сердец получилась такая пластинка. Ну и вишенкой на торте стала песня «Детство», которую мы записали трио с Чижом и Олегом Митяевым, что послужило поводом уже для их общения, уже они начали общаться друг с другом. И вообще это клёво, потому что они оба мои старшие товарищи, мои друзья, очень близкие мне люди и по духу, и по музыке. Это всегда кайфово, когда ты что-то делаешь с дорогими тебе людьми. Поэтому это действительно была вишенка на торте.
Обложку к альбому нарисовал мой земляк из Нижнего Новгорода Никита Дорофеев. Он сам - прекрасный автор-исполнитель, сейчас выходит на какой-то новый уровень, я за него очень переживаю всегда.
Мы выпустили этот альбом на лейбле «Полигон» и получили огромное количество каких-то невероятных отзывов. Чувства, которые я испытывал от этих откликов – они ни с чем не сравнимы вообще. Тем более, что я в этот момент находился в Америке, у меня была как раз середина тура. Я получал эти отзывы и они были для меня как письма с Родины.
Евгений: Есть музыканты, играющие в группе «Хьюго». В записи «Впереди Китай» принимали участие другие, не менее замечательные. Недавно на радио ты играл вживую с прекрасным гитаристом Родионом Марченко и сказал, что планируешь с ним какой-то совместный проект. Скажи, что в другом музыканте ты должен услышать или почувствовать, чтобы у тебя возникло желание попробовать сотворить что-то совместное?
Павел: Я должен услышать Дар Божий. Я должен услышать то, что я раньше никогда не слышал. Это и человеческое отношение, и какой-то музыкальный анализ (потому что мы так или иначе друг друга анализируем).
Например, сейчас у меня запланированы презентации альбома «Впереди Китай» (во Владимире, Нижнем Новгороде, Москве и Санкт-Петербурге) и там как раз будет играть смешанный состав. Будут Рома Титенштейн и Саша Шакиров из группы «Хьюго». Также вместе со мной будут два уникальных гитариста – это как раз Жека Соколов и Родион Марченко. Они оба виртуозы, оба невероятно профессиональные музыканты, с невероятным чутьём. Но они абсолютно разные. Жека - более блюзовый, сухой и жёсткий гитарист. Родион гораздо более распевный, романсовый. Хотя они оба могут видоизменяться, трансформироваться в разных жанрах. Должно получиться что-то невероятно интересное. И это будет Unplugged, типа Боб Дилан MTV. То есть, я не хочу себя сравнить с таким великим человеком, конечно же. Я просто хочу сказать, что мне всегда хотелось попробовать что-то в акустическом звучании, но при этом полным составом. Чтобы были барабаны щеточками. Чтобы был очень деликатный бас, но при этом подвижный и плотный. И чтобы помимо меня было ещё два акустических гитариста, которые были бы как раз противоположности, абсолютно разнополярные по своему пониманию музыки. Но при этом оба атмосферные и оба заполняющие пространство. Интересно, что получится.
Евгений: Как-то мы с тобой общались на тему твоего творчества. Посыла, которое оно несёт, энергетики песен. Ты сказал, что у тебя достаточно много поклонников, которые в твоём творчестве ценят прежде всего красивый тембр вокала и приятную мелодичность. Твои слова меня очень удивили – ведь многие слушатели привыкли воспринимать бард-рок и софт-рок как текстоцентричную культуру, когда на первый план выходят именно слова песни, которые артист поёт со сцены. Когда человек хочет донести именно какую-то идею, какой-то смысл.
Павел: Всё бред. Главным в песне является тембр голоса человека, который её исполняет. И я тебе могу это доказать на примере самых успешных людей, кого ни назови. Вот, давай начнём.
Евгений: Борис Борисыч?
Павел: Тембр голоса.
Евгений: Юрий Юлианович?
Павел: Тембр голоса, определенно.
Евгений: Егор Летов?
Павел: Тембр голоса, хотя он достаточно мерзкий.
Евгений: СашБаш, у которого два аккорда и вокальный диапазон в пределах квинты?
Павел: СашБаша я слушать не могу, также как не могу слушать и Егора Летова. Хотя я признаю величие обоих этих авторов, но только как поэтов. Я не воспринимаю их как людей песенной культуры. Это не песенная культура, абсолютно. Это не бард и не рок, это вообще нечто другое. Что-то экзистенциальное, надмирное. Не имеющее отношение ни к музыке, ни даже к поэзии. Я считаю, что Летов - это даже не поэзия. Это такое вот состояние, такое явление. Может быть оно социальное, может быть оно какое-то метафизическое. Но это не музыка. Башлачёва (который мне гораздо ближе, чем Летов) я считаю великим поэтом, но это не песни.
Я так всех, кого ни возьми: Олег Григорьевич Митяев – почему он известен? Тембр голоса. Глубокий, матовый, такой нутряной, грудной, доверительный. Вова Кристовский – это тембр голоса. Он невероятный. Он может нравиться, может не нравиться – как в случае с Летовым. Но это тембр голоса. Даже Кинчев – это тембр голоса.
Евгений: Представь себе, что Егор Летов приехал бы неизвестным бардом на Грушинский фестиваль и спел бы на главной сцене песню «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», душевность которой зацепила очень многих. Или если бы он спел песню про девушку Прасковью, которую воткнули на все федеральные телеканалы и FM-радиостанции. Ты думаешь, что в этом случае он не стал бы популярным потому что у него не тот тембр голоса?
Павел: Мы с тобой прекрасно знаем, что история не терпит сослагательного наклонения. Говорить «бы».. Он спел то, что он спел. А совершенно гениальную песню, которую знает абсолютно всё русскоязычное население Земли, про изгиб гитары жёлтой написал не Летов, а тот человек, который должен был её написать. Это был 1978 год, в прошлом году этой песне исполнилось 40 лет. И с первого дня исполнения на Груше люди её поют – это о чём-то да говорит!?
Евгений: Тембр голоса, чистота вокала.. Но при этом свой творческий путь ты начал с издания сборника стихов.
Павел: И я жалею об этом.
Евгений: Ты считаешь, что правильнее было бы сразу начинать петь?
Павел: Нет, не «правильнее». Я жалею потому, что поторопился. В этом сборнике стихов, как и в последующих двух, очень много вещей, которые были мною на тот момент переоценены. Сейчас, когда я возвращаюсь к этим сборникам, то понимаю, что из 50 стихотворений дай бог 20 мне не стыдно читать до сих пор, а 30 - говно собачье. Просто вода - нормальный чувак из лит. института придёт, плюнет и разотрёт, и от меня мокрого места не останется. Понимаешь, всё нужно проверять временем. Нельзя выпускать альбомы за неделю, как это делал тот же Летов. Может Летов думал, что это можно, но я как музыкант говорю – нельзя. Альбом должен созреть. Он в твоей голове должен отстояться. Ты должен сначала его переслушать. До блевоты переслушать пока пишешь его. Потом ты должен его откинуть, а через полгода вернуться и переслушать вновь, новыми ушами. За эти полгода ты послушал новый альбом Radiohead, ты послушал Бена Ховарда, Глена Хансарда. Ты послушал Боба Дилана старенького, посмотрел фильмы Вуди Аллена, где куча какой-то невероятно колоритной музыки, которая всё время узнаваема. Пообщался со своими мега-талантливыми друзьями, которые пишут прекрасные песни. И вот тогда ты вернулся к своему альбому через полгода и послушал его вновь. Уже новыми ушами, уже совсем другим человеком. И тогда ты понял, что вот эта песня – вообще говно, она там не должна быть. А вот эта песня ничего. А вот отсюда надо напрочь выкинуть все медные духовые, потому что они просто всё опошлили. Тогда тебе казалось, что они добавляют, а на самом деле они всё опошляют. Всё проверяется временем в этом мире. Время – самая ценная валюта, которая есть у человека. Его нельзя терять, но и торопиться тоже нельзя.
Евгений: В любом случае есть очень много людей, которые ценят твои песни именно за слова, за смысл. За идеи, которые ты вкладываешь в них. За очень сильный текст. За красивые образы и поэтические обороты. Я знаю, что многие поклонники часто подходят к тебе после выступлений и благодарят тебя за эти песни. И рассказывают, что твои песни помогают жить в особенно тяжёлых ситуациях. Поддерживают, когда всё идёт не так. Что ты чувствуешь, когда слышишь такие слова от людей?
Павел: Я всегда реагирую также, как любой другой человек отреагирует на моём месте. Меня это трогает очень сильно, иногда я даже могу прослезиться. Иногда в соц. сетях мне пишут сообщения какие-то просто космические. Но, ты понимаешь.. Скорее всего, это не так. Просто человеку кажется, что это так. На самом деле мы сами вольны вытаскивать себя из каких-то жизненных бытовых ям.
Но то, что я такие сообщения получаю – это, конечно, огромное счастье. Иной раз мне кажется, что столько счастья, сколько даётся мне в жизни – одному человеку просто не унести. И меня это тревожит. Потому что «много счастья» равно «много грусти». Это всё смешано в один ком. Ты даже в какой-то момент перестаёшь думать и начинаешь только чувствовать. Ты думаешь сердцем, а не головой в этот момент. Как будто вся печаль и вся радость сливаются воедино и входят в тебя в этот момент – вот такое я ощущаю. Но из этого потом получаются новые песни.
Евгений: Многие люди действительно считают, что твои песни помогают жить. Исцеляют душу. Кто-то воспринимает с позиции поэтики, кто-то с позиции гармоники - это всё личностно, конечно. Но многим от твоего творчества всё равно становится чуть лучше, чуть теплее.
Павел: Ты понимаешь, в чем дело. Мне очень приятно, что так оно происходит. Но я привык считать, что это не моё, что дело не во мне. Даже не факт, что я этого заслуживаю, что мне пишут.
Это не я помогаю жить – это Божье ядро помогает. Многие авторы погорели на этом. Во всём есть ядро Божье – в столе, в стуле, в барной стойке. А уж тем более в том, что исцеляет. Это не человек. Если так думать, то можно впасть в прелесть. Это правда, я много раз с этим сталкивался в своей жизни. Многие погорели на этом - на самомнении. Думают, что они такие, что они могут исцелить, что они могут что-то сделать. Да ничего ты не можешь, ты только посрать можешь без Бога.
Бог говорит мне и это всегда ощущается. Есть такое понятие «фриссон» - это те самые мурашки от прослушивания музыки. Это тоже присутствие Бога, ну а с чего такое воздействие на физиологическом уровне? Почему тело так реагирует?
Евгений: Мы всегда остро реагируем на искусство, в котором видим отражение собственной жизни. Другой человек сочинил и спел то, о чём я думаю. Он смог увидеть мир также, как его вижу я. Автор обернул в стихи то, что у меня было в голове. Именно это цепляет в песнях, именно поэтому песни помогают жить, именно поэтому по телу бегут мурашки.
Павел: Ты опять говоришь о тексте. А я о музыке. Вот я, например, слушаю Стинга – я ни хера не понимаю о чём он поёт. Или Биттлз, например. Не понимаю мозгами – я не знаю английского языка. Но сердцем я очень хорошо это чувствую..
Евгений: Стинг и Битлы – уникальные музыканты, великие творцы. Но музыкальная культура бесконечно многогранна. Все люди разные и каждый ищет то, что зацепит лично его. Поэтому и так много разной музыки. Например, русский рок в его «классическом» понимании в основном был текстоцентричен и поэтичен, и в этом его особенность, характерная черта.
Павел: Что касается поэтического рока и так далее – недавно мы созванивались с Сергеем «Чижом» Чиграковым. Мы сейчас уже подбираемся к новому альбому, и я прислал Чижу новую песню, которую мы записали. Новую-старую песню, которая у меня много лет пылилась в ящике. Это песня о нашем родном городе – Нижнем Новгороде. Вот наконец-то я её достал, перелопатил, и понял, что время для неё наконец-то настало. И я её записал в черновом варианте, Женька Соколов накидал какой-то аккомпанемент и аранжировку.
Так вот, отправил я эту песню Чижу. Он мне перезванивает и говорит: «Ты знаешь, я вчера вечером под эту песню прорыдал! И со мной сидели ребята, с которыми я выпивал. Я, конечно же, дал им послушать – там были мои друзья, некоторые участники группы. И все говорят, что это хорошо, это классно, но этот Пиковский – это вообще не рок—ролл. Вот вообще нисколько, ни разу!»
И я тут же внутри себя: «Даааааа!» Наконец-то хоть кто-то это сказал! Естественно, я вообще рок-н-роллом не занимаюсь! Рок-н-ролл давно сдох, как сказал Борис Борисыч. Рок-н-ролл умер когда Элвис Пресли ушёл в армию. Какой рок-н-ролл – 21-й век на дворе!
Чиж говорит: «Естественно, я с ними поссорился со всеми. Я начал за тебя заступаться, говорить, что они ничего не понимают, что это и есть настоящий рок-н-ролл..».
На что я ему ответил: «Серёг, я себя ни с кем ни сравниваю, но они бы ещё Шостаковича обвинили в том, что это не рок-н-ролл!» И что, что это не рок-н-ролл?! Или церковная музыка, которую я обожаю: Чесноков, Архангельский, Дегтярёв, Рахманинов, Бортнянский, Кедров. Огромное количество композиторов, которые написали божественные произведения. Их поют по всему миру - академические хоры, церковные хоры. Это тоже не рок-н-ролл – ну и что? Я не занимаюсь рок-н-роллом: я занимаюсь музыкой и поэзией. Какая разница в какой аранжировке это будет записано и в каком виде это дойдёт до того или иного слушателя или зрителя?! Давно пора прекратить мыслить этими категориями. Давно пора прекратить ставить рамки себе и друг другу. Давно пора понять, что у музыки нет никаких рамок. И те группы, которые приходят сегодня и которые появляются на так называемом рок-олимпе – "ShortParis", которые сейчас в топе, "Нотэбёрд", которые выпустили только что потрясающий и удивительный альбом – они уже играют другую музыку. И их уже не отнесёшь ни к тому, ни к другому жанру. А Сироткин – абсолютно потрясающий чувак из Екатеринбурга – который всё время, как мне кажется, находится в поиске каких-то новых мелодий, новых гармоний, новых гитарных ходов, аранжировочных. К чему его можно отнести – поп-музыка, рок-музыка? Да какая, к чёрту, разница! Вы послушайте новый альбом "ColdPlay" –там вообще арабеска, какие-то афро-ритмы. То есть чуваки просто экспериментируют, заводят куда-то абсолютно в другую степь. Ну и что - это плохо? Я считаю, что это охрененно, потому что музыка классная. И сделана она тоже от души. Ну и что, что это не рок—ролл?
Поэтому я рад, что я не играю рок-н-ролл, пусть это играет кто угодно. Но я в этом не замешан. Я могу вообще следующий альбом записать в стиле соул или R’n’B, ну и что. Надо уже привыкать, что всё идёт от личности, всё идёт от индивидуального восприятия.
Евгений: Кстати, о том, что ты играешь не рок-н-ролл, а что захочешь. Я знаю, что у тебя уже готова новая концертная программа их русских романсов и народных песен. Расскажи, пожалуйста, что услышит, почувствует, откроет нового слушатель этой программы?
Павел: Это мои любимые романсы, которые я пою большую часть своей жизни. И любимые русские народные песни. Но пою я их по-своему. Я не пою их статично, не пою академично. Я не наряжаю самого себя в смокинг или в строгий костюм. Это происходит очень по-своему всегда. И в этом фишка. Я не вижу смысла в «опять», не вижу смысла исполнять их так, как это делается в оперном театре. Хотя бы просто из прагматических соображений. Есть много певцов, которые делают это гораздо лучше чем я. Даже если не лучше – их просто очень много в мире, зачем ещё один?! Поэтому, я это делаю по-своему. Например, когда я был в Америке, у меня в Миннеаполисе был романсовый концерт. В доме у друзей – у них большая гостиная, в которой стоит рояль. Мы нашли очень профессиональную пианистку и за три дня сколотили романсовую программу. Она играла, я пел. Помимо пения, я ещё устраивал публике экскурс в историю. Например, рассказывал как погиб Лермонтов, причем, рассказывал исключительно своими словами, не читая по заготовленной бумажке.
То есть не было никакой статичности, никакой академичности. Всё нужно делать по-своему. Так, как это сделаешь только ты и больше никто. Потому что снимать кальку не имеет смысла. Это уже сделано миллион раз до тебя, это будет сделано после тебя миллион раз. И даже если это будет сделано хорошо, на высочайшем уровне – это будет неинтересно, потому что это уже было. Ты должен петь так, как поёшь только ты, и ты должен подавать только так, как подаёшь только ты. В этом весь смысл.
Евгений: Ты сказал, что в моменты огромного счастья вся печаль и вся радость сливаются воедино и входят в тебя. Нечто подобное ты уже когда-то произносил в одном из интервью. Дословно: «Моя радость – она с примесью легкой сердечной грусти». Что это такое? Как это понять?
Павел: У чувств с позитивной доминантой (назовём это так) разные оттенки. То есть: веселье, радость, восторг, счастье, удача, успех. У каждого из этих позитивных чувств – свой собственный оттенок. Мне кажется, мы иногда путаем понятия, одно называем другим. А на самом деле нужно очень чётко понимать что ты испытываешь в данный момент.
Когда мы собираемся с друзьями и веселимся – это одно дело.
Счастье я испытывал несколько раз в своей жизни – когда я писал хорошую песню, когда я встретил свою жену, когда у меня родились двое моих детей. Вот это были моменты настоящего счастья. Это чувство, которое как цунами тебя накрывает, ты даже не понимаешь, что это с тобой происходит.
Восторг – это вот как раз когда приходит «письмо счастья» от человека, которого ты не знаешь даже. А он тебе пишет о том, что «твоя песня..», и ты понимаешь, что ты нужен, и значит всё не зря. Когда понимаешь, что реально ты полезен.
Успех – когда успел, удача – когда удалось. Тоже всё очень просто.
А радость - … Радость - это очень сокровенное чувство. Оно очень тихое. Оно не бываем бурным. Веселье и восторг могут быть бурными, а радость – она всегда тихая. И она, как правило, наедине с самим собой. Например, когда я отъездил этот тур и сел в самолёт и полетел домой – я испытал такую радость. Я сидел в этом кресле и думал: «Господи, как хорошо». Я отыграл 35 концертов, ни одного из них не запорол, пообщался с такими замечательными людьми. Грустно расставаться, чёрт возьми. А ведь ещё две недели назад мне так хотелось домой! Хотелось в семью, хотелось запереться и лечь на свой диван и лежать долго-долго. Но когда я уже сидел в самолёте и взлетал, то думал: а вернусь ли ещё? Жизнь такая непредсказуемая. Она в одну секунду меняется. И ты вроде бы счастлив, ты в радости находишься. Но при этом какая-то грусть всё равно присутствует. И эта радость для меня – она всегда с примесью такой грусти. Но это мои ощущения, может быть я не прав. Может быть у других как-то иначе.
