Часть 2
Не может быть… Ну нет, ребята.
Бежать, дорогою другой.
Да будь же хижина треклята,
Сюда он больше ни ногой!
Но вот беда, всё мрачноватей
Ему казался небосклон.
Увы, куда б ни шёл Игнатий,
К избушке возвращался он…
Так, целый день водимый лихом,
Бродил по лесу наш герой.
А вечером в избушку тихо
Он постучался, сам не свой.
Хозяйка гостю отворила
И даже пригласила в дом.
При этом ведьма не спросила
И не сказала ни о чём.
Ему (здесь может быть ошибка),
Почудилось, но лишь на миг,
Что очень странная улыбка
Несносный посетила лик.
Краюшку хлеба (голод волчий!),
Он, не задумываясь, смёл.
Потом она, опять же молча,
Дерюгу бросила на пол,
Сама же улеглась у печи,
За занавескою льняной.
А наш герой широкоплечий
До петухов обрёл покой.
Наутро, осмотрев избушку,
Он понял, что хозяйки нет.
Игнатий почесал макушку
И вышел в розовый рассвет.
Эх, хорошо необычайно!
В травниках ветра шепоток…
А на крыльце стоит (случайно?)
С пилой и молотком лоток.
Вздохнув протяжно и глубоко,
Подумал: «Глупый доброхот…
Ведь вон как повернулся боком
С благими целями поход!»
Но делать нечего. Отсюда
Ему дороги нет пока.
И, чтобы не случилось худа,
Взялась за молоток рука.
И так, несчастен и покинут,
Герой трудился целый день.
Почти не разгибая спину.
И вот уже стоит плетень,
Завалинка обшита тёсом,
Цветные ставни на окне
Висят уже совсем не косо
И закрываются вполне.
Колдунья с травами в корзине
Вернулась поздно ввечеру.
Но — не понять по образине —
Пришлось ей это по нутру?
Наутро действо повторилось,
Лоток и… лестница к стене.
Ах, вот что, крыша прохудилась…
Ну что ж, понятно всё вполне.
Э-хе-хе-хе… Прошла неделя,
Игната хмурится лицо.
Вот если б можно, как Емеля,
Сказать волшебное словцо,
И чтобы вовсе не работать,
И чтобы всё само собой.
Но позади уже суббота,
Идут заботы чередой.
Хотя… из старой развалюхи
Он сам (представьте!) сделать смог,
Без толкача и оплеухи,
Игрушку, ладный теремок!
Воскресный днём, не очень рано,
Игнат выходит налегке…
Что за видение… как странно…
Он видит, что невдалеке,
Под сенью ели, стол явился,
На нём блестящий самовар.
Игнат немало удивился,
Струится легковесный пар…
А рядом суетится… кто же?
По виду вроде молода.
И хороша собой, похоже.
Когда она пришла сюда?
Игнатий подошёл поближе
И барышне сказал: «Привет!
Ты здесь бывала, как я вижу».
Чуть позже получил ответ:
«Да, да, бывала, но… давненько».
Её он будто напугал…
«А я Игнат. Сломал ступеньку,
Потом… по дому помогал.
А где хозяйка? Не вернулась?
Вот это ведьма, я скажу!
Похоже, что совсем рехнулась.
Хожу, как будто по ножу.
А ты зачем сюда? По делу?»
«Я ей… племянница». «Ах, так… —
Его лицо слегка зардело. —
Я говорить-то не мастак…
Как звать тебя?» «Меня? Арина…» —
И отвела в сторонку взгляд.
Наверное — решил мужчина —
Стесняется. Но он-то рад!
Она накрыла стол — ватрушки,
Грибы, соленья, каша, мёд.
От предвкушения пирушки
Кругами голова идёт!
Он жил всё это время (мука!)
На корке хлеба и воде!
Хозяйка — сущая гадюка,
Стесняла мужика в еде.
«Прошу к столу!» — Но отчего же
Она не смотрит на него?
И… на кого она похожа?..
Пока что не понять сего.
Какое славное застолье,
Как угощенья хороши!
И потчевала хлебом-солью
Она Игната от души —
Хозяйка, видно, золотая.
А он, тихонько, между дел,
Ватрушки с мёдом уплетая,
Лицо племяшки разглядел.
Она на тётку и похожа!
Как и у той дугою бровь.
Но здесь лицо… У тётки — рожа.
Игнат вздохнул: «Родная кровь…»
А впрочем (да при чём здесь тётка!),
Арина хороша, стройна.
И сразу видно не кокотка.
И возраст ладный, не юна.
«И всё ж, однако, где старуха?
Где этот монстр во плоти? —
Спросил герой, набравшись духа. —
За грубые слова… прости…»
«Она ушла… ей вроде надо…
Кого-то надо повидать… —
И, встретившись с Игнатом взглядом, —
Тебе ж велела передать:
Что, мол, ушла по делу в город,
Игнату низкий мой поклон,
Вернусь, скорей всего, нескоро.
Ещё скажи — свободен он».
Ну наконец-то! Он свободен.
Наутро дождь как из ведра.
Зачем идти по непогоде?
Природа-матушка мудра.
Проходит день, второй и третий.
Игнат в дорогу не спешит.
То скажет: «Нынче сильный ветер»,
То: «Слишком солнышко слепит»,
То: «Надо погребок почистить»,
То: «Заготовить впрок дрова».
И взгляд его был всё лучистей,
И стала зеленей трава…
Вы не поверите — Игнатий
Там и остался с этих пор.
Годочком позже стал он тятей,
А малыша назвал Егор.
Ещё с тех пор не стало худа,
Над лесом прекратился вой.
Что интересно — страхолюда
Не забрала подарок свой.
Ах, как же шаль идёт Арине,
Ей больше двадцати не дать!
Лицо — что ангел на картине,
Ну просто глаз не оторвать!
А, кстати, что же с ведьмой сталось?
Она ведь так и не пришла.
Неужто в городе осталась?
Где спрятался источник зла?
Наверно, заплутала где-то.
Чудно́… Но что ещё чудней —
Что никогда, никто при этом
С тех пор не вспоминал о ней.