«Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин. 3:8).
Погода стояла промозглая и хмурая. К поезду мы выбрались чуть пораньше – столичные пробки. Ехали молча, за исключением двух-трех дежурных фраз. Да вроде бы и дома особо не разговаривали. Я лишь заметил, как много лет прошло, когда мы ехали вот так, вдвоем. Теперь он взрослый, а я, наверное, чуть-чуть застрял в том времени, когда он был ребенок.
Заехали на стоянку Курского вокзала. Вышли из машины. Я открыл капот - он взялся за чемодан. Вместе его вытащили. Пошли на перрон.
Он сел на поезд в Петербург. Он сказал, что в Москве жить не будет. Хотя контекст был другой: не жить с родителями. Что делать, повзрослел, закончил учебу.
Он уезжал навсегда. Так сам решил. Дома остались его книги, вещи, гитара...
Я вернулся к машине. Все это время шел дождь, но мы его почему-то не замечали.
Я вернулся, но не в дом, а в пустоту какую-то, щемящую до трудностей дыхания и безразличную, как к ветоши, что упала к подножию дивана.
Пусто внутри – пусто снаружи. Я стал перегородкой между пустотами. Вот перегородка пошла согреть чаю, вот ответила на странный вопрос по телефону.
Прошло сколько-то дней или недель.
Листая дневник, нашел фразу: "Наши дети, как птенцы альбатросов, надолго засиживаются в своих гнездах" . Выходит, ошибался. Зачеркнул. И опять почувствовал себя перегородкой во внешнем и внутреннем пространстве - стал успешно заполнять его, всякой ерундой.
Звонить не решался – вдруг не во время - не к месту?
Тогда еще не знал, что опередит он меня, – первый позвонит, напишет. Потом приедет ко мне в больницу. Я протяну руку его поприветствовать, а он заключит меня в объятия, не заметив руки.
И станет ясно, мы преодолели расстояния пространства, времени, отчужденности. Искал я прошлое - нашел настоящее...
Я все хотел как-то объяснить свое состояние, свою не разделенную тоску.
И был ответ в томике стихов Арсения Тарковского. Интересно все это устроено.
Приди, возьми весь город мой, он будет
Твоим - и ты заснешь в траве моей.
Свист ласточек моих тебя разбудит,
Я их отдам, они тебе нужней.
Все, чем я жил за столько лет отсюда,
За столько верст от памяти твоей,
Ты вызовешь, не совершая чуда,
Не прерывая сговора теней.
Арсений Тарковский. Отрывок из поэмы «Завещание»
Так значит, есть, растет в поле травинка - ее ветер раскачивает, омывают дожди. Зимой укрывает снегом. Вот эта травинка нас и связывает. А откуда я знаю? Ветер принес. Дождь прозвенел. Снег прошептал.
Я первый гость в день твоего рожденья,
И мне дано с тобою жить вдвоем,
Входить в твои ночные сновиденья
И отражаться в зеркале твоем.
Арсений Тарковский. Отрывок из поэмы «Завещание» .
Значит, в какой-то момент сын приедет издалека и заглянет в окно, так, будто прилетит из Космоса. Когда остаешься один - быстро это понимаешь.
А еще ждешь, ждешь, что сын уже спросит тебя, как мальчик в фильме "Жертвоприношение" Андрея Тарковского:
«В начале было слово. Почему, папа?».
Но он уже нашел ответ.