Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу нужно было сшить пару ковбойских рубашек, для этого в наш цех доставили два больших рулона «шотландки» замечательной расцветки. Все наши девушки из остатков настрочили себе супермодные клетчатые юбочки, которыми передо мной хвалились. Но мне шотландки не досталось: «поезд ушел» чуть раньше, чем я стала лекальщицей на фабрике «Красная швея». Рассказывает Наталья КУВАНОВА.
Это была моя первая работа, по распределению из ПТУ № 52. Фабрика располагалась напротив арки Третьяковского проезда на Никольской улице, 10, тогда она была «улицей 25-летия Октября». Здесь теперь торговый центр со множеством витрин. Вместо шикарных витрин были такого же размера фабричные окна, которыми мы пользовались вместо двери. Скок! - и ты уже на улице, не надо через охрану в проходной идти, бежишь в продовольственный магазин на углу, где сейчас аптека «Ригла».
Я познакомилась с этим удобством в первый же день моей работы. Это было 7 марта 1968 года, громкоговорители в цеху распевали лирические песни, коллектив вовсю готовился к Международному женскому дню, и мне сразу сухо и серьезно задали вопрос: «По рублю сдаешь?». Мне было 17 лет, но я не в институте благородных девиц воспитывалась, а в интернате, поэтому быстро и четко ответила: «Буду». От коллектива нельзя отрываться.
Лекальщица Люська Козлова на следующий день сказала: «Если бы моя дочка так глушила портвейн, я бы ее в детстве удавила». Граненый стакан, который поставили на стол перед каждой из нас (в джазе только девушки!), я выпила залпом. Был, кажется, и второй. Но, к счастью для меня, обошлось без последствий.
Огромный стол, за которым мы пировали в праздники, предназначался для изготовления лекал из твердого картона. Их вырезали вручную полуметровой длины ножницами. Точность требовалась ювелирная: плюс-минус полмиллиметра. Тяжело! Лекала были и на серийные модели и на отдельных клиентов. Полный набор деталей скрепляли и вешали на длинную штангу, снабдив некоторые из них размашисто написанной фамилией, например: Гарбузов, Воротников, Демичев, Долгих, Зайков, Капитонов и т.д.. Кто по телеку смотрел в 1970-х демонстрации на Красной площади, может и сейчас легко воспроизвести эти имена, они в зубах у нашего поколения навязли.
Цех назывался «экспериментальным», а по сути создавался как ателье по пошиву сорочек для номенклатуры. Люська Козлова считала, что все члены политбюро одинаковые, как помидоры. Но политическим тяжеловесам тех времен на самом деле было сложно одеться прилично из-за отсутствия разработанных советской промышленностью подходящих стандартов. Клиенты любили заезжать к нам на примерку. От работы рукой подать, а встречала их на фабрике румяная и пышная красавица, которую на должность приемщицы заказов назначила сама Дина Марковна, директор. Должность приемщицы была архиважной: «Красную швею» норовили слить с другой фабрикой, где-то в тьмутаракани, в районе Новых Черемушек. «Швея» оборонялась, как могла, обольщая тех, от кого зависело решение.
Дину Марковну Шерлину мы любили. Она была роста небольшого, с ногами колесом, веселая и быстрая. И умная. Кстати, сестра ее была замужем за Лазарем Кагановичем, чье имя поначалу носило московское метро. Сама Дина Марковна, как гласила фабричная молва, вышла замуж за вдовца с пятерыми детьми и «всех их на ноги поставила», за что нельзя не уважать. Среди легендарных личностей «Красной швеи» была Нюрка из застирочной, виртуоз утюга. Чтобы разгладить складочки на рукавах, она придумала вставлять под каждую складочку тонкие дощечки. Такого никто не умел делать. Ей одной, как говорили, доверялось стирать и гладить сорочки Сталина, которые привозил к нам адъютант.
Снятие мерок с заказчика на фабрике производилась очень тщательно, но иногда приходилось мастеру отправляться на выезд. Не очень-то это приятно, но надо. Например, к Леониду Ильичу Брежневу. К Генсеку - в Кремль. Ужас! Конструктор мужских сорочек Александра Ивановна, по прозвищу Коробочка, рассказала, как мучилась на задании. В кулаке главное орудие труда – скрученный портняжный сантиметр, в кармане карандаш и паспорт. Вели по каким-то коридорам длинным и все проверяли, и проверяли, и проверяли на каждом углу. Генсековское Коробочка совсем не запомнила. Руки от волнения страшно дрожали, особенно когда объем шеи надо было замерять. «Вдруг, - думала, - споткнусь, и затянется сантиметр!».
Я тоже внесла свой вклад в историю фабрики, а именно выбила для всех нас 20 процентов прогрессивки. Зарплату в 77 рублей (вместе с прогрессивкой) я считала совсем неплохой. Моя интеллигентная мама, почти всю жизнь проработавшая в Книжной палате, получала немногим больше. Но советский рабочий класс не привык мало зарабатывать. Когда пронюхали, что на других фабриках платят больше, «красные швеи» огорчились не по-интеллигентски, а в крепких выражениях.
Еще в интернате я научилась действовать, не рассусоливая. Сказала: «Давайте звонить!». Нашла телефон профсоюза работников легкой промышленности, набрала номер, представилась: «Я лекальщица фабрики «Красная швея». Коллектив интересуется, какая нам положена прогрессивка». Меня внимательно выслушали и ответили, что разберутся. И разобрались-таки! Вместо 10 стали платить 20 процентов.
На фабрике я проработала чуть больше года, надоело. Но я планировала стать костюмером - надо же было с чего-то начинать.
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru
