Статья 2. Воспитание как предвестие судьбы.
Позитивный эмоциональный фон жизни в детстве, отрочестве и юности благоприятствовал формированию у Ани здоровой и цельной души.
…Итак, с одной стороны, здоровая красивая женщина, сохранившая к 29 годам молодость, знающая себе цену, способная влюбить в себя нужного ей мужчину, принять его вероисповедание и правильно организовать совместную с ним семейную жизнь, в том числе в одной квартире со свекровью (таковой была мать Ани). А с другой стороны, уже не молодой, но совершенно здоровый, а главное с веселым (добрым) характером мужчина, способный быть всю жизнь благодарным женщине за то, что она (красивая и молодая) выбрала его себе в мужья и приняла его веру (таковым был отец Ани). В результате Аня получила по наследству от родителей хорошее физическое здоровье, стройную фигуру, правильные черты лица, а еще – практичный ум от матери и добрую душу от отца. А главное – в течение 20-лет (до смерти отца) видела перед собой пример благополучной родительской семьи с заботливой и практичной матерью и благодарным и благотворным (добровольно подчинившимся жене) отцом.
Воспитание Ани и других детей в семье осуществлялось в целом правильно. Отец и мать детей любили и никогда не наказывали. Дети редко хворали, лечили их домашними средствами. Кормили их сытно, водили гулять каждый день, зимой катались с ледяной горки. Правда, игрушками детей не баловали, поэтому они их ценили и берегли, а детских книг совсем не было. Как отмечает Анна Григорьевна, «нас никто не пытался «развивать». Отец практически каждый день рассказывал одну и ту же сказку про Иванушку-дурачка, но с вариациями. Удовольствия доставлялись детям редко: елка на Рождество, катание на вейках и два раза в год ездили в театр, преимущественно, в оперу или балет. Эти редкие удовольствия детьми очень ценились, и они «целыми месяцами находились под очарованием виденного…».
О том, что воспитание Ани в семье осуществлялось в целом правильно, свидетельствовал позитивный эмоциональный фон ее жизни. За первые 20 лет жизни она не испытала ни острых, тем более затяжных негативных переживаний, за исключением двух эпизодов, совершенно не связанных с родительским воспитанием. Так в два года она пережила ужас, когда рушился сарай и под ним мог погибнуть извозчик с лошадью… Мать и все закричали, а с ними и Аня (но это, скорее всего, был не испуг, а подражание материнской реакции). А в три года Аня заболела и ей поставили на грудь пиявок, которых она боялась… Детский страх, который быстро проходит!
С девяти до двенадцати лет Аня ходила в училище св. Анны. Преподавание всех предметов (кроме Закона Божия) шло на немецком языке (это знание пригодилось, когда они с Федором Михайловичем выезжали за границу). Потом училась в первой женской гимназии, которую легко закончила с серебряной медалью. Начала учиться на педагогических курсах. Из всех занятий, особенно ей запомнились талантливые лекции профессора В. В. Никольского по русской литературе.
Когда смертельно заболел отец, Аня бросила Педагогические курсы. Жалея оставлять своего дорогого и больного отца одного на целые дни, она сидела возле него, читала ему романы Диккенса и была очень довольна, если под ее монотонное чтение отец засыпал.
Потом Аня пошла на вечерние курсы П. М. Ольхина по стенографии (отец в это время «уходил на покой»). Стенография не удавалась, хотела бросить, но отец настоял… В результате Аня «оказалась единственной ученицей Ольхина, которую он с доверием мог рекомендовать для литературной работы». Анна Григорьевна пишет: «Мой добрый отец точно предвидел, что благодаря стенографии я найду свое счастье».
Смерть отца – первое несчастье, которое Аня испытала в жизни. Горе свое она переживала бурно: много плакала, целые дни проводила на могиле покойного, и не могла примириться с тяжелой утратой. Здесь у Ани впервые проявилась уникальная способность жалеть и сострадать – верный признак ее развитой (цельной) души. В этой связи важно сказать, что именно благодаря развитой психике Анна Григорьевна всю жизнь жалела и почитала сначала своего отца, позже мать и других родственников, но более всего своего незабвенного Федора Михайловича.
В первой главе дневника Анна Григорьевна ни слова не написала о своих половых чувствах и предпочтениях в молодости (до замужества). Наверное, она так поступила из-за малой значимости своих девичьих чувств по сравнению с той всеобъемлющей любовью, которую она всю жизнь испытывала к своему мужу Ф. М. Достоевскому. В то же время в последующих главах она напишет, что в юности с наибольшим интересом читала произведения Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, под влиянием которых, скорее всего, и происходило ее половое созревание.
P.S.
Так вошла в социальную жизнь правильно воспитанная (преимущественно, отцом), здоровая во всех отношениях молодая женщина: стройная телом и с правильными чертами лица, со зрелой сексуальностью (благодаря примеру родителей и чтению русской классической литературы), способная жалеть и сострадать, хорошо образованная и с актуальной профессией, интуитивно чувствующая свое нравственное и историческое предназначение...
Продолжение. Начало в статье «Ангел» и «папочка».