Неужели общество, достигшее вершин экономического благосостояния, способно порождать — по закону компенсации — лишь мрачное антиискусство, подобное бэконовскому, а оптимизм может стать свойством лишь политической речи или рекламного плаката, но отнюдь не художественного образа? Нет, почему же?
Выставки крупных западных мастеров сейчас следуют у нас одна за другой, и москвичи давно смогли убедиться, что соотечественники Бэкона могут создавать произведения, ошеломляющие своим ликующим оптимизмом, и при этом добиваться мировой известности.
Гигантские фотокартины Гилберта и Джорджа неискушенному глазу могут напомнить грубо раскрашенные открытки с призывами к любви до гроба, которые после войны продавали мнимые глухонемые. Та же предельная яркость тонов, наложенных на черно-белую основу, те же цветы и пейзажи, доведенные до умилительной красивости.
Но все не так просто. Дух творчества Гилберта и Джорджа можно постичь только в непрерывной игре противоположностей, их искусство, несмотря на свою монументальную, парадную торжественность, полно лукавых парадоксов и обманов, оно предстает цветущим «садом двоящихся тропинок» (если вспомнить прославленный рассказ Х. Л. Борхеса о роковых превратностях судьбы).
В разговоре о творческом содружестве Гилберта и Джорджа не принято употреблять фамилии.
Не будем нарушать эту традицию, окутывающую их работы таинственным, сверхличностным обаянием, словно речь идет не об индивидуальных находках, но о циклах оккультных откровений.
С тех пор как художники впервые встретились в 1967 году (во время учебы в лондонской художественной школе св. Мартина), они неизменно стремились лепить искусство из самой жизни. Их первые концептуальные композиции — полны тревожной пустоты, прославившие их «Поющие скульптуры» (1970) — перформанс* с самими Г+Д, предстоящими зрителю, — суть красноречивый ораторский жест, призывающий к вниманию, но не подкрепленный последующей речью. Футуристы и дадаисты когда-то раскрашивали лица, подчеркивая особый жизненный тонус нового племени «людей будущего».
* Перформанс (от англ. реrfоrmance —«представление») театрализованная акция, в которой сам художник как бы становится составной частью собственного произведения. Получил особое распространение в постмодернизме концептуалистского толка, обычно тяготеющего к поэтапному раскрытию перед зрителем самого процесса реализации художественной идеи.
Г+Д превращали лица в золоченые маски, демонстративно подчеркивая собственную обыденность, статус людей толпы, вознесенных на пьедестал. В листовке, комментирующей перформанс, сообщалось: «Мы единственные человеческие скульптуры, поскольку встаем каждый день, порою идем на прогулку, читаем редко, едим часто, думаем всегда, курим умеренно, любим развлечься...» — банальные перечисления следуют дальше, убаюкивая, как пошлый мотивчик когда-то популярной песенки «Под сводами моста» (английский «Шумел камыш»), которая служила музыкальным аккомпанементом ранних акций художников.
Сама манера одеваться, вошедшая в их всемирно известный имидж, навевала ту же идею демонстративной усредненности, отказа от собственного «я». Хотя Гилберт и Джордж абсолютно друг на друга не похожи, они любят играть роли вечных двойников, всегда появляясь на людях в совершенно идентичных костюмах, различающихся только размером.
В их деятельности отец дадаизма* Марсель Дюшан, один из главных предшественников подобного «открытого искусства», поэт лукавых загадок, как бы превратился в заурядного лондонского клерка. Но гладь нарочитой банальности вновь и вновь, словно кругами по воде, прочерчивалась новыми поисками. В отличие от Дюшана Г+Д, с их даром поразительной творческой продуктивности, никогда не были склонны
* Дадаизм (от фр. дада — «деревянная лошадка»; в переносном смысле — бессвязный детский лепет) — авангардистское направление в европейском искусстве 1916 — начала 1920-х годов. Выражая анархический протест против современной им цивилизации, дадаисты культивировали стиль нарочито скандальный, шокируя зрителей «провокационными» театрализованными акциями, демонстрацией обыденных предметов, детских каракулей, гротескных чертежей вместо т о диционных произведений искусства. Дадаизм предвосхитил ряд характерных приемов постмодернизма, таких, к примеру, как живопись-граффити или перформанс.
ограничиваться вариациями на тему раз и навсегда запечатленной в образах идеи. Основой для работы становились
- то открытки, составляющие так называемые почтовые скульптуры (1972),
- то большие графические панно «Заросли» (1972), изображающие художников на лесной прогулке. Эти композиции демонстрируют их незаурядный талант рисовальщиков.
Зловеще-гротескным микроспектаклем стала фотокнига «Черная тень» (1974) и родственные ей циклы на сюжет нисхождения в «алкогольный ад». Марка джина «Гордон» и древний божок, являющийся товарным знаком перуанского ликера «Инка Писко», мелькают здесь как ритуальные заклинания, гипнотизирующие сознание.
Акт творчества преобразуется в нескончаемый исповедальный поток, в дневник, исписываемый с невероятной многословностью, но в то же время с острым чутьем экспрессивной детали.