Да, этот летний, солнечный день был по-особенному хорош. Юра неподвижно сидел на скамейке возле подъезда, стараясь по полной насладиться этим моментом.
Он боялся даже пошевелиться. "А вдруг всё опять пропадёт!?" - думал он.
Лёгкий, теплый ветерок, который приводил в движение листья векового дуба, стоявшего совсем рядом. Зимой этот дуб совсем другой - серый, неуклюжий, мрачный. А сейчас он был настолько лёгок и весел, что казалось воспарит…
Сколько длилось это состояние не известно. Может минуту, а может вечность.
Но Юру что-то потревожило. Посмотрев направо, он обнаружил, что рядом сидит маленькая старушонка.
Она тихо плакала, одной рукой теребя краешек выцветшего халата, а другой изредка платком подбирая слёзы.
- Женщина, что-то случилось? Почему Вы плачете?
- Ох, милок, тяжко мне, - произнесла она на выдохе.
Казалось, отчаянию и боли, которые переполняли эту старушку, не было предела. Конечно же, Юру это тронуло, и он не мог вот так вот взять и уйти.
Во взгляде старушки он увидел что-то очень большое и дорогое, что-то тёплое, близкое и родное. Казалось, если не продолжить разговор это ощущение вот-вот пропадёт и никогда не вернётся.
Он не мог понять, что это…
Но он не хотел, чтобы это что-то пропало...
- Ну нельзя же так убиваться, поберегите сердце, расскажите, что у Вас случилось, может я помочь чем смогу?, - не выдержал он.
- Спасибо тебе голубь, только боюсь подсобить ты мне никак не сможешь, накопилось просто, вот и не сдержалась. В этом году Феденьку, мужа своего схоронила. А потом и дочку с внучкой Бог решил забрать - авария. Ох, и намаялась я тогда, - с горечью произнесла она, покачиваясь из стороны в сторону и закрыв лицо ладонями, спустя секунду добавив, - думала точно ума лишусь. А сейчас вот с ногами мучаюсь. Спать не дают, - на этих словах она осеклась, словно сказала лишнего.
- Да… горе конечно, - спустя полминуты сказал Юра.
Он понимал, что не зря здесь оказался, что обязательно чем-то должен помочь этой женщине.
- Даже не знаю, что и сказать, - продолжил он, - может родственников Вам позвать к себе нужно. Всё равно легче будет, когда кто-то рядом, - сказал он.
- Нет у меня никого в этом городе, кто бы мог помочь, да и померли многие уже... И мне бы уж пора, да пока никак нельзя - сынок у меня остался больной, - дрожащим голосом, но с особой теплотой и любовью на слове "сынок" сказала она.
- А он чем болеет? Он с Вами живёт? Может я ему смогу помочь?, - Юра всё ещё не оставлял надежды помочь.
- Да… со мной, - произнесла старушка, и, спустя пару секунд, встрепенувшись, добавила, - Ой! Заболтались мы с тобой совсем. Пошли домой. Там пирог поспел наверно.
Старушка засеменила в сторону подъезда.
В который раз за время разговора Юрой овладело какое-то странное беспомощное состояние. Кроме пирога он уже ни о чём не помнил. Лишь слепки мгновений бессвязно кружились в его голове, то пропадая, то снова появляясь.
Продолжая сидеть на скамейке он старался взглядом уцепиться за реальность.
- Ну что ты сидишь, Юрок, - сказала старушка, открыв подъездную дверь, - пирог то твой любимый, с малиной!
Услышав про пирог с малиной, Юра опять что-то вспомнил.
Он не мог понять, что это…
Это было что-то очень большое и дорогое. Что-то тёплое, близкое и родное.
И он очень не хотел, чтобы это пропало…
ДОПОЛНЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ