копирование и размещение на других ресурсах без согласия автора - запрещено!
2. Учебный
2.1. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Первое впечатление – песок, глина и жара…, песок под ногами, из глины построено почти всё вокруг, и это всё буквально пышет ЖАРОМ…
Нас разместили в казарме, стоявшей на отшибе – за столовой, автопарком и баней – на карантин. Казарма была ещё та – большущий сарай с крытой шифером крышей, глиняным полом и несколькими небольшими окошками под крышей с тыльной стороны сарая – казармы. Внутри – ровные ряды двухъярусных коек, тумбочки, табуреты. Возле входа – оружейные стеллажи, правда, пока без оружия…
Нас быстро разделили по отделениям, провели короткий инструктаж с программой на сегодняшний день: размещение, обед, после обеда – приведение обмундирования в надлежащий вид – пришивание погон, петлиц, подворотничков, обустройство казармы, если останется время – можно будет написать письма… Наши сержанты – командиры отделений показали места, где в казарме будет располагаться каждое отделение, дали двадцать минут на обустройство. Началась возня за «лучшие» места, весь прикол состоял в том, что никто даже в принципе не знал, какие места являются лучшими и почему. Сержанты не вмешивались…
Немного о сержантах, знакомимся поближе – теперь их стало шестеро: старшина учебной заставы – старший сержант Виталик Иванов – наш «дед», т.е. призывавшийся прошлой весной и прослуживший год, сержанты Власенко и Трихлеб, младшие сержанты Рябец, Квашук и Цепа, все – призывавшиеся прошлой осенью и после школы СС (сержантского состава, хотя иногда создавалось впечатление, что ассоциация с фашистской СС подходит им больше…) попавшие на учебный.
На обед нас почему-то повели полураздетыми, в майках. Сначала это показалось слегка странным – в сознании ещё сохранялись виденные в программе «Служу Советскому Союзу» кадры солдатской столовой со скатертями, поварами в белых передниках и колпаках и солдатами в отутюженном обмундировании…
Столовая выгодно отличалась от нашей казармы большим количеством окон, побеленными снаружи и внутри стенами, бетонным полом. Нас остановили перед входом – ещё один короткий инструктаж: заходить в столовую по команде, строем, каждое отделение располагается за своим столом – сержанты покажут, садится – по команде, насыпать еду – по команде, если на столе ещё ничего нет – ждать, без команды никто никуда не движется, закончив есть – ждать команду на выход, после команды – не задерживаться! Пошли!!!
Заходим, на входе окунаясь в одуряющую густую влажную жару с неповторимым запахом потных тел, хлорки, ещё какого-то дезинфектанта*( * - значительно позже пришло понимание – благодаря таким «драконовским» методам удавалось избежать массовых эпидемий дизентерии, желтухи и т.п. ), чего-то горелого, жирного, липкого…, тело сразу же покрылось потом… Стоит ровный гул – за соседними столами сидит сотни три человек – оказывается, кроме нас на учебном полно народу – они здесь уже полтора –два месяца…
На столе – кастрюля (по местному - бачок) с первым, бачок со вторым, чайник с компотом, хлеб, десяток алюминиевых мисок, ложек, эмалированных кружек.
По команде сержанта все садятся, кто-то начинает разливать суп по мискам. Я вижу меняющиеся лица ребят, передающих миски по столу…
И вот она передо мной – б….ь!!! да это же натуральный клейстер, у меня таким бабушка окна на зиму заклеивала, только в этом ещё плавают какие-то комочки и кусок варёного жира. Оторвав взгляд от миски, поднимаю голову – напротив такие же недоумевающие и беспомощные глаза – неужели ЭТО можно есть???
Невольно кошусь на соседний ряд, где сидят старожилы – и у них такое же? Увиденное несколько обескураживает: народ уплетает варево со страшной скоростью, умудряясь при этом комментировать наше замешательство: «Что с них взять, они ещё домашними пирожками се…т, … ничего, через пару дней попустит…»
Успокаивая себя мыслью, что никто нас травить не собирался, подстёгиваемый чувством голода – последний раз нормально ел действительно дома, шесть дней назад, набираю ложку «супа» и отправляю её в рот… Сначала я даже ничего не почувствовал –рецепторы молчали – чуть позже пришло ощущение, что держу во рту кусок горящего угля, а точнее – отхлебнул из кипящего чайника. Оказалось, что, не смотря на то, что кастрюля стоит на столе минут 15 – 20, при температуре в помещении под +50С содержимое практически не остывает и требуется определённый навык при еде…
Со слезами на глазах, потея всем телом, ем…, оказалось во всём этом есть большой плюс – абсолютно не ощущаю (к счастью) вкуса. На второе – каша, то ли пшеничная, то ли ячневая, благодаря всё тому же «заблокированному» вкусу, сжевал её без проблем. На третье – компот из «сухофруктов», вываренных до почти белого цвета, повар явно исходил из пропорции – столовая ложка на ведро воды… Сделав несколько глотков, ловлю себя на новом и странном ощущении – моё тело стало напоминать мелкое сито – не успел влить в себя несколько глотков жидкости, как она тут же обильно выступает по всему телу…
Наконец, звучит команда сержанта – Встать! Выходи строиться! Бегом!!!
Дружно выскакиваем из-за стола и выбегаем из душной полутьмы столовой в сияющий ярким солнечным светом проём дверей – и происходит великое чудо преображения: зной, до обеда казавшийся изнуряющим, отступает, лёгкий ветерок, до обеда нёсший жар пустыни, после выхода из столовой кажется свежим, несущим прохладу. Построившись в колонну, подгоняемые сержантами, мы двинулись в сторону нашей казармы, но буквально сразу же были остановлены каким то пузатым мужиком в форме (потом мы узнали - это был начальник учебного пункта майор Бевзик), который, предварительно уточнив у сержантов – «Новенькие?» – и, получив утвердительный ответ, начал, мягко говоря, орать на наших сержантов…, из цензурных выражений запомнились: дебилы, идиоты, и – немного восточного колорита – ишаки… смысл этого крика в переводе на человеческую речь сводился примерно к следующему: младший командирский состав, т.е. сержанты, обязаны знать, что вновь прибывшему пополнению, в период адаптации к местным условиям не рекомендуется находиться под открытыми солнечными лучами в полураздетом и раздетом виде в период солнечной активности, примерно с 10-00 до 16-00 часов, и что именно младший командирский состав, т.е. сержанты несут полную ответственность за здоровье и самочувствие вверенного им личного состава…
Проорав так минут пять, всё это время мы стояли под жгучим солнцем, быстро расставаясь с иллюзией прохлады, майор бросил: «Свободны!», и скрылся в дверях столовой. Сержанты, от греха подальше, тут же погнали нас бегом… к нашей казарме мы подбежали взмыленными и тяжело дышащими…
Из дверей казармы вышел наш лейтенант и сразу возникло чувство лёгкого дежа-вю: лейтенант, с использованием всего арсенала великого и могучего русского языка в течение уже минут десяти рассказывал сержантам о том, что нельзя заставлять новобранцев, т.е. нас, бегать сразу после обеда по самому солнцепёку…
Всё это время мы, с трудом переводя дыхание и, буквально плавясь от жары, стояли на вышеупомянутом солнцепёке, с вожделением глядя на спасительную тень, неширокой полосой тянувшуюся вдоль казармы, и, заодно, избавлялись от ненужных и крайне опасных заблуждений на тему: собственно о нашем, новобранцев, здоровье никто не переживает и не волнуется, ВСЕХ, от сержанта – командира отделения до майора – начальника учебного пункта, интересует только одно: в случае какого-либо ЧП (чрезвычайного происшествия) – «крайним» должен быть кто-то другой…
Проведя «воспитательную» работу во вверенном подразделении, лейтенант удалился, поручив сержантскому составу нелёгкую работу по приведению личного состава в надлежащий армейский порядок.
Итак, наш командир отделения младший сержант Цепа собрал вокруг себя отделение и стал объяснять тонкости и нюансы пришивания погон, петлиц, подворотничка, а также другие, не менее важные секреты подготовки и ношения обмундирования. Слушая его, я невольно поймал себя на мысли, что и в школе, и в техникуме на уроках начальной военной подготовки (да, был такой предмет в старших классах и техникуме), мы явно занимались не тем: разборка-сборка автомата, стрельба… нас этому явно собирались учить и здесь, причем более профессионально, а сейчас от нас требовались вещи более прозаические и серьезные – навыки в портновском мастерстве… Погоны и петлицы должны быть пришиты: а) точно по месту, б) ровно; в) крепко; г) аккуратно – нигде не должны выглядывать нитки! В случае несоответствия – отрывается и пришивается заново и так до необходимого результата. Подворотничок – та ещё зараза, пришивается ещё хитрее, при этом, не смотря на то, что во время работы с тебя ручьями льётся пот, этот … подворотничок должен остаться чистым!
Следующая новость – все вещи необходимо подписать, «шоб не вкрали» - объяснил наш бравый командир Цепа. Для этих целей откуда-то притащили миску с раствором хлорки. Макая спичку в этот раствор, на внутренней стороне пояса брюк, на внутреннем кармане куртки, внутри панамы в строго определённом месте мы написали свои фамилии «чётко и разборчиво»! в полном соответствии с требованиями Устава и нашего сержанта Цепы.
Во время всего этого творческого процесса наш сержант знакомил нас с правилами армейского быта и поведения: кратко – что можно и очень длинным списком чего нельзя. Также мы узнали месторасположение стратегически важных мест: туалета и медсанчасти – как выяснилось, эти места оказались единственными, куда мы могли попасть, так сказать, в индивидуальном порядке, предварительно отпросившись у командира отделения. Стало известно, что ближайшую неделю, а может и все десять дней, мы будем на «карантине», т.е. занятия будут проводиться в щадящем режиме, с утра, до наступления дневной жары, с целью нашей акклиматизации.
Когда кто-то из ребят попытался придать своей панаме такой же лихой вид, как и у сержанта, тот, заметив, проговорил: «Ты так не робы! Ще не положено, деды побачать – мало не покажэться!» и почему-то тяжело вздохнул.
Так мы начали постигать главную армейскую истину – неписанные правила ношения форменной одежды! Оказалось, это сложная и занимательная система, в которой нет места мелочам, а точнее, любая, на первый взгляд, мелочь имеет огромное, не побоюсь сказать, сакральное значение. По внешнему виду опытный взгляд легко определит срок службы военнослужащего, т.е. его, так сказать, социальный статус и, соответственно, права и обязанности.
Нам, новобранцам, как выяснилось, заморачиваться по поводу внешнего вида было ещё очень рано. Основное требование – естественность, т.е. никаких следов дизайнерской работы, подгонка одежды по размеру не предусматривалась. Панама – «лопушком», строго на два пальца выше бровей, никакие вольности типа сдвигания на затылок не допускались. Ремень – основной признак молодого бойца – должен быть затянут так, чтобы между пряжкой и животом нельзя было просунуть кулак. Нарушение этого основополагающего закона каралось немедленно и с большой долей изобретательности, а в случае, если в данном преступлении новобранца уличал старослужащий из другого подразделения, то и с повышенной жесткостью…
Приведя себя в надлежащий порядок и получив одобрение командира отделения, я примкнул к небольшой группе, наслаждавшейся временным ничегонеделанием в ожидании, когда остальные закончат играть в швейную мастерскую. Часть свободного времени мы потратили на ознакомление с ближними окрестностями.
Оказалось, напротив нашей казармы, почему-то именуемой «собачником», (по одной из позже озвученных версий в этом здании (сарае) раньше располагались служебные собаки, по другой – была конюшня) расположена баня учебного центра с резервуаром воды!!!
…Немного слов о воде. Со слов сержантов, воду в «сыром» виде на территории учебного пить нельзя!!!! В том смысле, что вода, добываемая из скважины на территории учебного центра, из-за своего минерального и биологического состава годится только для технических нужд, и для «внутреннего» употребления её необходимо кипятить, в связи с чем, с обратной стороны столовой в больших котлах постоянно варится местный «чай» - вода с «верблюжьей колючкой», откуда в казарму её доставляют дневальные в большой тридцатилитровой кастрюле с краником…
Рядом с баней – медсанчасть!!! И казарма (громко сказано) хозвзвода учебного центра. Слева от «собачника» какой то склад, а в правой части нашей «казармы» обнаружился вход в ещё одно помещение – казарму, похожую на нашу, только чуть меньше, с кроватями и пустую. По словам сержантов, она использовалась во время осеннего призыва, когда традиционно призывалось больше людей.
Между баней и столовой располагался обнесённый глинобитным забором автопарк, в котором стояло несколько грузовиков ЗиЛ-130 и ГАЗ-66 для обучения водителей. По словам сержантов, там же обычно стоят и БТРы какой то «резервной» заставы, но они сейчас на «операции», где-то в Афганистане.
Кстати, об Афганистане, буквально в десяти метрах за нашей казармой проходит ещё одна линия «системы»: два ряда колючей проволоки, между которыми проходит КСП – контрольно-следовая полоса, за системой, метрах в двадцати – река Амударья, а на той стороне реки – на расстоянии около километра – Афганистан…
Стоя под палящим солнцем перед «системой», ощущая кожей прохладу, доносящуюся от реки, слушая мощный шум её величавого течения, мы жадно вглядывались в противоположный берег, загадочный и опасный Афганистан. Там, на сколько позволяло зрение, расстилалась однообразная пустынная местность, только вдоль берега напротив нас виднелось несколько глинобитных построек, как мы узнали позже – кишлак Таш-Гузар, а на самом горизонте маячили силуэты далёких гор…
Потом был ужин и мы впервые «вкусили» самое популярное, как потом оказалось, блюдо из рациона учебного центра – тушёная картошка с мясом – казалось бы, если судить по названию, должно быть вкусно и питательно, но действительность разрушила существовавшую реальность до основания. Вместо ожидаемой картошки – какая то комковатая масса, несколько позже мы узнали, что это «чудо» готовят из сушёной картошки, с кусками вареного бараньего жира, нагло изображавшими из себя съедобное мясо. Несмотря на появившееся чувство голода, заставить себя съесть эту массу оказалось очень сложно. В какой то степени положение спас хлеб с маслом и какао с молоком – горячая сладкая жидкость цвета какао и неопределенного вкуса…
Ужин проходит в более спокойной обстановке, чем обед. Мы успеваем немного осмотреться и даже обменяться несколькими фразами со старожилами. Оказывается, среди них тоже есть харьковчане, возможно, найдется кто-нибудь знакомый… Правда, глядя на стриженых, загорелых, худых, высушенных на солнце ребят, ловлю себя на мысли, что шансов узнать кого-либо по внешнему виду практически нет
Возвращаемся в казарму, старшина проводит инструктаж – через полчаса идём на просмотр кинофильма, располагаться там, где покажут сержанты, без команды с мест не вставать, не курить, ни с кем не разговаривать, ни с кем ни чем не меняться, за свои вещи каждый отвечает лично! – на наш немой вопрос – о чем речь? – объяснил: могут поменять наш новый ремень на старый, растянутый, заменить панаму, флягу… Поэтому, во время просмотра фильма никуда не отлучаться, в разговоры ни с кем не вступать, замеченные в нарушении будут строго наказаны…
Озадаченные и напуганные, идем на просмотр фильма. Рассаживаясь на указанных сержантом лавках, я вдруг обратил внимание – все мы, инстинктивно, не задумываясь, старались сесть где-нибудь посредине, чтобы вокруг были СВОИ!!!
Расселись, быстро темнело… Впереди, за рекой таял во тьме Афганистан… Слева от нас на фоне звездного неба выделялся силуэт какого то древнего мавзолея, вокруг звенели цикады… Мы смотрели кино о доблестных советских пограничниках, самоотверженно боровшихся с басмачами в Средней Азии 50-60 лет назад…
Начали сбываться прогнозы старшины: сидящие сзади, с боков буквально атаковали нас вопросами – откуда? где учился? Оказалось, что почти все призывались из Харькова, поэтому поиск «земляков» выглядел как поиск знакомых по району, школе, техникуму или училищу…
Озадачивало и поведение старожилов: многие, почти не таясь, курили, кто то перелезал через пару рядов чтобы поговорить…, а в какой то момент произошло и вовсе ужасное: когда одному из наших, встретившему «земляков», предложили пересесть поближе к ним, в ответ на его: – «Сержант запретил!», раздалось кощунственное: – «Да забей ты на него!», и ещё – «вот Резервная приедет, узнаете, кто здесь главный и что почём!»…
В общем, посещение киносеанса заставило крепко задуматься о будущем…
Фильм закончился – наши победили. По команде старшины мы встали, довольно долго и бестолково строились в колонну, и, в конце концов, зашагали по направлению ко второму по важности, после столовой, стратегическому объекту учебного – туалету…
По вполне понятным причинам мы прибыли туда последними. Во избежание «потерь», наш старшина решил подождать, пока три учебных заставы школы сержантского состава (школы СС), прибывшие раньше нас, освободят территорию. Чтобы мы не скучали и в «назидание» он устроил нам небольшую тренировку с построением в колонну, шеренгу и т.п. Минут через пятнадцать, слегка «в мыле», мы усвоили главное – посиделки в кино – не повод расслабляться…
Наконец, мы добрались до нашей казармы, где выслушали очередной инструктаж нашего старшины: «После команды «Отбой» все быстро раздеваются и укладываются спать, никаких хождений и разговоров быть не должно… Одежда должна быть аккуратно сложена на табурете (в ногах кровати со стороны прохода), сапоги – под кроватью (в ногах), портянки – расправив, намотать сверху на сапоги, чтобы до утра высохли. Утром, после команды «Подъём» все быстро встают, одеваются и строятся по отделениям у входа в казарму. Программа на утро: подъем в шесть… до завтрака – посещение туалета, зарядка, умывание, наведение порядка в казарме, подготовка к «утреннему осмотру», утренний осмотр, завтрак, после завтрака – занятия. Вопросы есть?», и, не ожидая, пока кто-нибудь откроет рот, сам и ответил: «Вопросов нет!»
«ОТБОЙ!!!»
«Наконец то!» - подумал я, вместе с другими направляясь в казарму…
Оказалось, мы в корне неверно понимали значение слова «быстро». Но! Мы уже были способны быстро учиться – нам понадобилось всего минут десять тренировки, чтобы усвоить – после команды «Отбой» надо сломя голову лететь к своей койке, на ходу срывая с себя одежду, раздевшись, падать в кровать и не шевелиться, как в детской игре «замри». Наконец, удовлетворившись увиденным, старшина произнес: «Ну, вот, теперь – все спать!» и вышел из казармы. За ним, зачем то захватив с собой простыни, пошли и сержанты. Выходя, кто-то из них бросил фразу в сторону ближней к выходу кровати – «Ты бы одежду сложил…»
Удивительно, но намек поняли все – поднявшись, мы, в полном соответствии с заветами старшины аккуратно сложили вещи, расставили сапоги и, с чувством выполненного долга легли спать.
Казалось невероятным, что этот длинный день, начавшийся ещё в поезде и вместивший столько событий и метаморфоз, наконец, закончился. Возбуждение дня потихоньку отступало, вместо него навалилась жуткая усталость, организм требовал сна, но…
Нагревшаяся за день шиферная крыша сарая – казармы излучала жар, несмотря на открытые двери в казарме было жарко и душно, тело под легкой простынею обливалось потом, а вокруг головы, с противным писком вились стаи комаров…
Со всех сторон слышались шлепки и невнятное бормотание – большинство, матерясь, сражалось с комарами.
В конце концов, измотанный жарой и комарами, я провалился в жаркую, душную, влажную и липкую от пота бездну – сон без сновидений и, наверное, без движений…
***
комментарии приветствуются...
Если книга вам понравилась, то:
1. Поставьте лайк.
2. Поделитесь ссылкой с другими социальными сетями.
Для этого надо нажать на стрелочку вверху слева.
Появятся значки Твиттера, Фейсбука, Одноклассников и ВКонтакте.
Тогда Дзен будет «крутить» в «ленте» мои статьи чаще, больше людей сможет ознакомиться с Афганской темой.
начало - здесь! -https://zen.yandex.ru/media/id/5dd6ebb005dde27f8d3bea66/my-s-rezervnoi-chernorabochie-voiny-chast-1-v-armiiu-5dd6ed7e05dde27f8d3bea74