Следует отметить, что художественная ценность енисейских памятников оценивается не в полной мере. Например, без проникновения в эмоциональный мир древней тюркской поэзии трудно, а иногда и невозможно, уловить всю трагедию и поэтические слова "(a)d(i)r(i)lt(i)m". (тув. "адырылдым") енисейских эпитафий, переводивших на русский язык маленькую фразу "я отделился", тогда как в контексте надписей, помимо горечи расставания и прощания, призносящий звучал и даже рыдал.
Следует также отметить, что слово "(a)d(i)r(i)lt(i)lt(i)m" используется в тексте как метафора - наличие в древнетюркских словах "ölüm" смерти, "ölur" смерти, "ket" ухода, исчезновения, смерти.
Характерной особенностью стиля древних эпитафий является плач о небесных телах, который навсегда угасает за надписи героев:
«Blue teride kүn, ai azyidym»
(Солнце и луна в голубом небе, которых я не чувствовал).
Как и в древних надписях, в современной тувийской поэзии большую смысловую роль играют образы света. Например, в стихах К. Пурбу, К. Кодаги, Р. Людупа изображение матери сравнивается с изображением Солнца и Луны (также с буддийскими божествами):
Hunum, Aiym, Sagaan dariygi, Nogaan dariygi,
Hurgeldey huren chechee - kuzhur Avai!
Chymysh-bachym nyncha nazin durguzunda
Chyryk cherge chunu cherle korbedin deer...
(Мое солнце, луна, моя Белая Тара, Зеленая Тара,
Цветочный гурегельдей коричневый - моя дорогая мама!
Чего только ты не видел в белом свете.
Для его возраста, наполненного трудом и заботой...)
Можно также найти множество стихотворений, сходных по стилю и ритму, образов и мотивов, исходящих из тайной глубины сердца, воссоздающих плач, несчастные рыдания, связанные с потерей близкого человека, отделение от него. Например:
Ori kustun hola saryg buruleri
Oruk-holun chulazy boop chyryp turlar.
Oran tandyn, avaiym see, soolgu belee.
(Поздней осенью медно-желтые листья
Когда фонарь освещает твой путь.
Это последний дар земли твоей, мам.)
На основе изданий и переводов с древнего языка памятников Орхон-Енисея определены трехстрочная поэтическая форма. Стихотворная форма надписей на этих памятниках была визуально определена учеными без поэтической реконструкции. Конечно, принимая во внимание тот факт, что надписи вырезаны на камнях.
В тувинской поэзии зарождение нового жанра триады в конце XX века.
Надписи древних тюрков изучаются как одно из возможных источников возникновения жанра ожукский дажы. Древние енисейские тюркские надписи на стелах, названные С.Е. Маловым "кладбищной поэзией", представляют собой небольшой текст, описывающий славу и мужество, жизненные ценности древних воинов и выражающий сожаление и горечь расставания с жизнью. Эпитафии данных содержат в основном обращение первого лица от имени умершего благородного, галантного героя. Вероятно, он оставил в памяти самого близкого ему персонажа, человека, который знал его биографию, важные даты жизни, героические поступки и семью.
Данные эпитафии, написанные в основном в одной художественной форме, свидетельствуют о существовании общей древнетюркской литературной традиции, отмечающей могилу выдающихся полководцев, героев поэтических текстов. Возможно, существовали особые "поэты", которые создавали тексты эпитафий, освещающие жизнь достойных людей этой исторической эпохи, "поэтов", чувствующих глубокие страдания человека, уходящих в другой мир:
Ciz okunch eb bokmedim.
Tokuz yashda toglyk kanka tapdym erdim.
Bilmedim bunym... On ermish.
(Ты и печальный дом мне не понравились.
В девять лет я начал служить Тоглыкскому хану.
Я не знал, что их печалей... было десять.)
Особенность стиля и экспрессии, поэзия этих линий, на мой взгляд, очевидна. Несмотря на свою краткость, енисейские надписи в основном являются идентичными текстами:
- Указывает имя героя, его строй (не все эпитафии), звание и возраст;
- Отмечают героические поступки;
- Лирическое сожаление о расставании с этим миром, с семьей, близкими и собственностью.
Далее рассматриваются поэтические особенности древнетюркских эпитафий.
В этих трёх стихах три строчки - как камни очага - кажутся раздельными, т.е. содержат определённую мысль, и в то же время вместе составляют единство, т.е. подчинённые главной поэтической мысли. Следовательно, три стиха связывают подчинение общей цели выражения. Эта триада образует некую структуру, где параллельное описание явлений природы углубляет драматизм чувств персонажей. Здесь также есть аналогии в стилистических, структурных элементах.
Аналогично, в описанных выше ожукских дажы и древнетюркских терцетах, несмотря на преобладание свободного стиха, присутствуют следующие композиционные характеристики организации ритма (разумеется, в организации древних текстов на ранней стадии развития).
Сравнение древнетюркских трактатов тувинцев показывает их самобытность в композиционном аспекте:
- синтаксический параллелизм - характерный стиль;
- анафорическая аллитерация (начальная рифма);
- рифмовальный грамматический тип (заключительная рифма, в других эпитафиях встречаются и ассонанс и рифмоэхо);
- сквозная аллитерация (запись: аллитеративные звуки - k, m).
Анализ состава внутренних триплетов.
Первая строка - это экспозиция, которая дает представление о предмете. Вторая строка - раскрывает поэтический образ стихотворения. В заключительной строке меняется отношение поэта к развивающемуся предмету.
Таким образом, три линии образуют одно диалектически взаимосвязанное и гармонично сбалансированное целое. В поэтике этих тройняшек соблюдался принцип углубления мыслей, кульминацией которого стал четкий вывод. Таким образом, при анализе маленьких тройняшек можно обнаружить, что ожук-дажи и енисейские тройняшки имеют некоторые общие черты в ритмической организации, структуре и составе. Естественно, не следует забывать, что древние тюркские эпитафии легче организовать, чем ожукский дажы.
Памятники орхон-енисейской письменности с трехстрочными надписями были зафиксированы в Туве, Монголии, Кыргызстане и Хакасии. На сегодняшний день выявлено более 20 памятников эпитафийной лирики, оформленных в виде тройняшек. Также установлено, что из 60 рассматриваемых нами (опубликованных) памятников надписи 3 строки намного больше 2, 4, 5 строк. Этот факт свидетельствует о том, что миниатюрная форма, в частности, терцет, существовала в письменной культуре древних тюрков и пришла к нам в виде вечно застывшей в текстах. Они продолжали жить устно в форме плача, плача, скорби, благословений, которые, вероятно, составляли единое целое.
Из вышеизложенного следует, что древнетюркские трансстиссовые миниатюры можно рассматривать как одно из звеньев эволюционно-транстехнических форм, выраженных в современной тувийской поэзии в виде жанра ожукских дажы, поскольку, как отметил И.В. Стеблеба:
"достижения древней культуры народа не полностью, а в той или иной форме, проявляются в культуре последующих эпох".
На мой взгляд, существование в Тувинской литературе поэтической формы терцет ожукского дажы, которая является художественно-эстетической, стилистической характеристикой, сходной с древними тюркскими триплетами, зафиксированной в основном в бассейне реки Енисей, подтверждает преемственность традиций древней и современной литературы.
Эпитафия стихотворений древних тюрков стоит у истоков эволюции жанровой системы терцетов тувинской поэзии. Рассмотрение произведений современной тувийской литературы в контексте письменного наследия древних тюрков также подтверждает идею преемственности традиций художественной литературы. Исследования и перевод на современные тюркские языки, анализ поэтики и памятников стиля Орхон-Енисейской письменности требуют дальнейшего углубленного изучения для сохранения и передачи будущим поколениям древней тюркской художественной культуры - одной из самых древних и с глубокой и прочной корневой системой мировых культур.