Любимое развлечение хоббита – прикупиться. Нет на свете ничего приятнее, чем натащить к себе в нору много приятного хлама. Покупательные устремления хоббита настолько велики, что фактически нам удалось превратить свое хобби в профессию, и создать экономическую модель, в основе которой нескончаемое желание приобрести много товаров хороших и разных. У нас, похоже, самая чистая консьюмерская экономика – мне не то, чтобы много производим, но вы все время покупаем и продаем, и хотя мало что из этого вытекает наружу, благосостояние большей части хоббитов постоянно растет. Все, что мы так или иначе продаем миру, от финансовых услуг до логистики, в реальности лишь вторичный продукт. Исходно мы просто хотели дешевый кредит, чтобы все покупать и продавать, и хороший транспорт, чтобы доставить хлам к месту сбора, но если это еще кому-то нужно... Странно, а зачем, что они с этим делают, если они не продают и не покупают все время? Удивительные люди живут за морями, но ладно – главное это купля-продажа. (Вы уверены в том, что Моисей встретился с Создателем именно на вершине Синая, а а каком-нибудь Блумсберри? Наша тяга к рознице так непреодолима, что нас всех можно записать в евреи). Хоббит покупает все. Если где-то что-то в мире появилось такое, чего у нас еще нет, то мы будем первыми, кто все это скупит и будет ломать голову, как же это приспособить в хозяйстве. Машины, газонокосилки, палки для генерирования подземного электирчества, ананасы, ковырялки в носу, телефоны, которые делают все, кроме телефонных звонков, пылесосы с искусственным интеллектом, автоматические чесалки для кота, пледы, носки, бревна, мебель и наборы сделай сам самогонный аппарат. Все, что можно как-то купить и притащить – все наше. Очевидно, что в ряду предметов, которыми мы постоянно хотим обогатить наш быт, в первых строках числится одежда. Отношения между хоббитом и одеждой, надо заметить, весьма странные. За исключением каких-то специальных мест в Лондоне, о которых все знают, что они есть, но никто не видел их воочию, моды как таковой у нас нет. Средний хоббит так занят своей средней жизнью, что демонстрировать оборочки этого сезона негде и некому. В офисе - а большинство из нас так или иначе трудятся, потому что наше хобби, приобретение всего, довольно дорогостоящее – демонстрировать моду не принято. Сегодня колено, завтра харрасмент, потом HR придет – оно нам надо? У теток есть некое подобие униформы, которая включает в себя очень короткую юбку и очень толстые колготки (сверху – по погоде), и едиственным знаком различия является обувь, то есть иногда совершенно фантастически каблуки, в которых тетки гордо маршируют в сортир или к кофе-машине и которые все остальное время мирно дремлют под столом, потому что носить это совершенно невозможно. Большинство прогрессивных компаний вообще практически требуют (не требуют, конечно, но настойчиво советуют) носить на работу джинсы, так что наш совет директоров от уборщиков отличить нельзя, но их коллективно можно отличить от охранников, единственной категории работающих, которые носят костюмы и галстуки. В остальное время хоббит или натаскивает в нору товары, или пристраивает их к делу, или выгливается на природе, включая beer gardens, которые тоже часть натуры. Во всех этих местах нам изредка нужны джинсы, но чаще всего непромокаемая куртка и надежные резиновые сапоги. Нет, на модную нацию мы не тянем. Есть, конечно, какие-то важные мероприятия, где юноши появляются в смогинках, а девушки выгуливают шляпки, но это случается пару раз в году. Все остальное время – джинсы, калоши, дождевик и новая гардеробная комната, чтобы поместить то, что я не ношу, потому что мне некуда, и не собираюсь носить в будущей жизни, где я буду носить хвост, но мне все равно приятно иметь. Удовлетворить наши философские потребности в одежде призваны многочисленные одежные ритейлеры. О, у нас их много. На любой цвет, размер, и, главное, кошелек, потому что ровно то, что вам продадут здесь за 2 фунта, в соседнем магазине можно купить за 20, а если на соседней улице, но и за 2 тысячи. Ну, вы же не лохи, вы знаете, где покупать. Но поскольку вся история алаверды Ольга Вершинина, то цены не главное. Главное в этом рассказе – размеры. За время, прошедшее с переезда на Остров, мой размер несколько уменьшился. Нет, не надо грязных инсинуаций. В мире и так мало хорошего, так что если еще и я сделаюсь меньше, это будет преступление против человечества. Нет, дело в ритейлерах. У нас есть жесткий внутренний конфликт, раздирающий нас почище Брекзита. Мы, как бы это объяснить, крупненькие. Ну в смысле очень. С одной стороны, Северная Европа, которая склонна производить больших особей, с другой усиленное питание (торговля едой – самая важная отрасль народного хозяйства), с третьей погода, когда единственным утешением в жизни становится баранья нога... И вообще у нас все хорошо растет. Короче, мы одна из самых жирных европейских стран. Толерантность и политическая корректность требует, чтобы бы в равной степени уважали всех вне зависимости от того, S или XXXXL они. Публичное здравоохранение и публичные финансы говорят, что в стране, где лечение 100% за счет налогоплательщика, ваш диабет – мои налоги. Буриданов не знал той глубины морально-нравственного выбора, с которым всякий публичный персонаж на Острове сталкивается, если нужно сказать что-то про соотношение роста и веса. На переднем краю борьбы за «как бы так сказать, чтобы никто не обиделся» оказались люди, торгующие одеждой. О, великая борьба за лифчики. Что вы знаете о политических баталиях, если вы не участвовали в битве за лифчик?! Когда-то, в давние времена, магазины выставляли разные цены за бюстгальтеры разного размера. По их логике, если на размер F ушло больше ткани, чем на размер A, то справедливо, что покупатель размера F платит больше. Все вроде бы и жили так, но тут пришли боевые тетки с большими сиськами. Боевые тетки сказали, что сиськи даны им природой, и сиська F достойна такого же уважения, как и грудь А. Ритейлеры пытались спорить, что речь идет не об уважении, но исключительно о материале, но большие были неприклонны. Постепенно вся страна втянулась в баталию между мелко- и крупногрудастыми. Размер F призвал бойкотировать всех ритейлеров, которые немедленно не снизят цены на бюстгальтеры. Тетки трясли глазами на входе в магазины, и покупатели, по крайней мере некоторые из них, предпочитали это зрелище реальному товару. Короче, фронтовые крупняки выиграли битву с разгромным счетом. F рулит, кто бы сомневался. Но лиха беда начало. Вот это платьице на бретельках, которое нормально смотрится на худосочной китаянке возраста 15 лет, почему его нет размера XXXXXL? Почему XXXXXL девушка должна чувствовать себя обделенной? Почему она тоже не может носить это на бретельках? А если ей тоже хочется? Некоторые производители, особенно высокой моды, пытались ерепениться. Некоторые из них до сих пор ерепениться - но тех, кто ерепениться , мы изгнали в резервации. А в нормальном, близком нам под духу отечественном магазине все модели есть (обязаны быть, если они не хотят попасть под закон о дискриминации) все размеры. Но и это не решило всех наших проблем. Потянувшиеся в магазины покупатели, среди которых довольно много XXXXXL, все равно чувствовали себя неловко. Ладно, если это висит на вешалке и можно это оттащить в примерочную, не привлекая к себе внимания, это еще ничего. А если надо общаться с продавцом? Общаться вообще отвратительно, а уж по такому тонкому и деликатному моменту, как «не могли бы вы принести размер на Х побольше»... С течением времени, однако, ритейлеры поняли, что и на этот вызов времени есть ответ. Наши размеры... Они стали больше. Ну, чтобы все помещалось. Чтобы можно было взять с вешалки то, что отмаркировано на два размера меньше и все равно в это поместиться. Ведь это же приятно, и посетитель, радуясь, накупит не только того, что он не собирался покупать, но и того, что он не собирался покупать совсем. А требуется для этого все-то дюйм здесь прибавить и здесь тоже. Вам что, дюйма жалко? В результате этого процесса наши размеры стали специфически островными. Они никого не обижают. Ботиночки наши широкие, чтоб любая лапка, даже размером больше, влезла с комфором, маечки с запасом, в эту талию 6 месячная, как минимум, беременность пройдет, а под этим свитерком вы можете спрятать не только вашего маленького котика, но и вашу большую собачку – вы же хотели, чтобы было уютно? И люди к нам тянутся. В магазинах, которые легкой доступности от Санкт-Панкрас, откуда идут поезда в Париж, основной язык посетителей – французский. А что, континеталам и, главное, континеталкам, не хочется этого, на бретельчках? А мы раз – и туточки. И размерчик глаз не оскорблят. Бретельчки – всем. На континенте я теперь ничего не покупаю. Ну их. Злые они. Неприятные. Недобрые. Могут даже сказать, что моего размера не делают, и посмотреть еще так плохо, как будто мое жирное брюшко меня не украшает, а наоборот. А мы ласковые, внимательные и заботливые. «Ваш размер, мадам, переехал в секцию детских товаров», вот что покупатель хочет услышать. И слышит. Потому что я все усыхаю и усыхаю – с точки зрения производителей одежды, конечно. Покупать мы любим. А покупатель – он всегда прав. Говорит, что у него размер S – и что, вам жалко? Назовем это S, всем же от этого только лучше. Борцы с диабетом мучаются, конечно. Ладно, мы еще немножко повоюем и придумаем так, чтобы они тоже не обижались. Все переименуем и ладушки. Потому что покупали, покупаем и покупать будем, и на нашу радость никто покушаться не должен.
Мы одна из самых жирных европейских стран, мы несем стиль и моду в мир, трепещите ...