Этот памятник привлек наше внимание с первого взгляда. Издалека было не разобрать, что это. Шлем японского самурая? Рогатая шапка? А на постаменте под ней что за надписи непонятные? На китайские иероглифы похожи, вроде... Но подойти поближе и рассмотреть-прочитать возможности не было: ступени, ведущие к памятнику, у самого основания перегородили сплошным металлическим забором, на котором прибиты были премногие извинения за причиняемые неудобства и заверения, подтвержденные не менее многочисленными фотографиями, что вот-вот скоро-скоро случится важное, и всё буде отремонтировано-отреставрировано в лучшем виде. Было это в 2018 году.
В 2019 не изменилось ничего, разве только фотографии повыцвели да обещания поблекли... Но памятник - от слова "память", а с ней нерадивые ремонтёры поделать ничего не смогли. Поэтому расскажу вам о подвиге брига "Меркурий" и судьбе его капитана, опираясь фото из и-нета и своё, случайно сделанное в военно-морском музее, и документальные фильмы.
Капитан Александр Иванович Казарский родился в 1797 году, стал морским офицером, отличился в боях - и получил чин капитан-лейтенанта и командование над бригом "Меркурий".
Бриг "Меркурий" родился попозже, в 1820 году, на севастопольской верфи. Он был небольшим 18-пушечным кораблем, предназначавшимся для разведки и доставки срочных сообщений. С первым он справлялся отлично, а вот насчет чего-нибудь срочно передать... Он очень старался, но корпус его был построен из местного крымского дуба, дерева очень прочного, надежного - но тяжелого. И одинаковые с ним по классу корабли, построенные из более легких пород деревьев, обходили его на раз-два.
Май 1829 года. Шла очередная война с Османской империей, и русские корабли - фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» - были отправлены патрулировать Босфорский пролив. Возвращаясь, они неожиданно встретили турецкую эскадру. Шесть линейных кораблей, огромных по сравнению с миниатюрными бригами - и это не пересчитывая преимущество в пушки... Было решено боя не принимать.
«Штандарту» и «Орфею», построенным из лёгких пород, удалось уйти, а «Меркурий» отстал. Среди бела дня - не думаю, что пропажа "Меркурия" с горизонта стала для быстроходных "Штандарта" и "Орфея" сюрпризом. Кто-то назовёт случившееся разумным решением - не жертвовать двумя кораблями ради обреченного тихохода. Кто-то скажет, что нарушен был самый главный военный принцип - "сам погибай, а товарища выручай". Но факт остается фактом: Казарский с командой остался один на один с двумя из шести турецких кораблей — 110-пушечным «Селимие» и 74-х пушечным «Бурудж-у Зафер». Турки посчитали, что больше их и не понадобится, чтобы захватить или потопить злосчастного русского. 184 пушки против 18, простая математика, нечего и думать.
Видя, что уйти от погони невозможно, капитан Казарский собрал совет. Единогласно на нем был постановлено: флага не спускать, не сдаваться. А если турки возьмут на абордаж, то последний выживший моряк выстрелит в корабельные запасы боеприпасов: бриг погибнет сам, но и турка утянет на дно. У крюйт-камеры был положен заряженный пистолет.
Турки не поверили своим глазам, когда поняли, что отставший русский собирается не сдаваться, а дать бой. Не знаю, вызвало ли у них решение капитана Казарского в этот момент что-то, кроме смеха и издевок, но могу сказать одно: веселиться им пришлось не очень долго.
Бой длился четыре часа. Зажатый в клещи бриг столь умело маневрировал и стрелял по рангоуту и такелажу турок, что сумел нанести неприятелям серьезные повреждения, и они были вынуждены первыми выйти из боя. Сам "Меркурий" получил 22 пробоины в корпусе и 297 иных повреждений. Другой корабль, скорее всего, не перенес бы такого - но мы-то знаем, что "Меркурий" был построен из крепкого крымского дуба. Из 115 человек экипажа погибло 4, ранено - 6. Турки потери в живой силе не понесли: изначально план боя Казарского строился на лишении врага возможности маневрировать и управлять кораблями.
Благородно оставив турок зализывать раны, бриг в гордом одиночестве отправился на поиски чуток вырвавшихся вперед соратников. И тут, подозреваю, надвигался сюрприз дня - номер два. «Штандарт» и «Орфей», слышавшие канонаду, в мыслях уже похоронили неудачливого товарища.
Но был в том сражении еще один интересный момент или ирония судьбы. Во время сражения на борту «Бурудж-у Зафер» находился капитан «Рафаила», 36-пушечного фрегата, сдавшегося недавно в плен вместе со всей командой и кораблем в аналогичных обстоятельствах. Захваченный «Рафаил» был включен в состав оттоманского флота и сражался с русскими, пока в Синопском сражении не был уничтожен: флагман, на котором плавал адмирал Нахимов, остановился напротив бывшего «Рафаила» и расстреливал его из всех пушек, пока изуродованный остов не скрылся под водой. С тех пор имя «Рафаил» не носил ни один российский корабль. И наверное, нужно добавить, что капитаном «Рафаила» был офицер, до этого командовавший скромным «Меркурием» и получивший большой и мощный «Рафаил» в качестве повышения…
За это сражение «Меркурий» был награждён кормовым Георгиевским флагом и вымпелом. Кроме того, указом Николая I предписывалось всегда иметь в составе Черноморского флота бриг, построенный по чертежам «Меркурия» и с этим названием.
Вся команда была награждена. Офицеры получили повышение и право добавить на свои фамильные гербы изображение пистолета, выстрелом которого предполагалось взорвать порох в крюйт-камере. А капитан-лейтенант Казарский, кроме всего прочего, был произведён в капитаны 2 ранга и назначен флигель-адъютантом.
Он командовал еще несколькими кораблями, а по окончании боевых действий стал доверенным лицом императора при контролировании флотских и околофлотских проектов. Одна из таких надзорных поездок - в г. Николаев, куда его отправили разобраться с предполагаемым казнокрадством при выполнении "госзаказа" - закончилась смертью 36-летнего Казарского. Имелись все подозрения, что его отравили, но доказать ничего не смогли...
Когда в Севастополе было получено сообщение о смерти Казарского, начальник штаба флота М.П.Лазарев предложил начать сбор средств на сооружение памятника. Офицеры собрали по подписке 12 тысяч рублей, и на эти средства по проекту архитектора А.Брюллова (брата знаменитого художника) был сооружен монумент и установлен на Матросском бульваре, там, где находится и сейчас. Он стал первым памятником в Севастополе. Надпись на постаменте придумал сам Николай I.
Кстати, это памятник - единственный, переживший две обороны Севастополя. Одну оборону выстояли памятник Затопленным кораблям в Артиллерийской бухте и генералу Тотлебену, что на Историческом бульваре, недалеко от Панорамы.
