В Концертном зале имени Чайковского состоялся сольный концерт болгарской сопрано Сони Йончевой, которая выступила в сопровождении ГАСО имени Светланова.
Концерт планировался еще в том сезоне, но прошел только уже на излете 2019 года. Говорят, причина сего, равно как и некоторый перерыв в бурной карьере певицы – ее счастливые семейные события.
Действительно, на московском концерте Йончева выглядела превосходно – в приподнятом расположении духа, с очаровательной улыбкой, излучающей позитив настоящей примадонной – роскошной и яркой, совсем непохожей на тоненькую стройную девушку, какой Москва ее увидела девять лет назад.
В 2010-м Йончева пела в том же зале под управлением великого аутентиста Уильяма Кристи. Тогда она специализировалась совсем на другом репертуаре и ее имя мало, что говорило широкому кругу любителей музыки. Тем не менее, опера «Дидона и Эней» Пёрселла, в которой Йончева исполнила главную женскую партию, уже тогда продемонстрировала, что певица несколько выбивалась однозначно более богатым и более плотным голосом из общего строя кристиевских вокалистов-аутентистов с весьма камерными голосами.
И хотя юная болгарка (певице тогда еще не было и тридцати) не нарушала стилистических канонов интерпретации, заданных мэтром, в ее пении, также как и у ее коллег, рафинированном и изысканном, все-таки чувствовался потенциал на куда более сложные и затратные партии. Йончева пела чуть более взволнованно, чуть более эмоционально, чуть менее стилизаторски отстраненно, чем прочие участники концертного исполнения.
Как раз тот год стал поворотным в ее карьере: Йончева выиграла суперпрестижную «Опералию» и стремительно вошла в топ классических исполнителей планеты. При этом кардинально поменялся и ее репертуар – все дальше уходя от барокко, хотя и не расставаясь с ним вовсе, она стала активно петь оперы раннеромантического бельканто и Верди, причем петь много и по всему миру.
Ее ангажементы последних лет включали самые престижные мировые площадки и самые сложные оперные партии, а после случившегося небольшого перерыва в активной сценической деятельности, Йончева вернулась на концертную эстраду (ее выступление в Москве – одно из первых после паузы) и вовсе в наиболее тяжелом репертуаре, предпочтя сосредоточиться исключительно на ариях Джакомо Пуччини.
Мими и Манон, вновь Мими и Анна из «Виллис», Тоска и Баттерфляй, другая, трагическая ария Манон и Лауретта на закуску – женственные и яркие героини маэстро из Лукки прекрасно подходят и характеристикам голоса певицы, и ее темпераменту. В тембре много солнца и неги, он сочный и трепетный одновременно, сильный и взрывной, но умеющий быть и деликатным, пользоваться полутонами и пастельными красками.
Невероятное очарование, женское обаяние артистка щедро разбрасывала по залу – то кружась в вальсе, то выйдя в романсе Анны с букетом красных роз, из которого она дарила по цветку кавалерам в первом ряду партера, а те в ответ целовали ей руки.
Вообще публика принимала артистку на ура – овациям не было конца, а когда Йончева обратилась к залу по-русски, то и вовсе положила его на обе лопатки.
Восторг москвичей вполне заслужен – красивая женщина, красивый голос, не просто уверенное владение инструментом, но очевидные вокальная свобода и смелость, индивидуальные краски для каждого образа, каждый из которых самодостаточен и неповторим. Благодаря этому слушатель охотно прощает или даже вовсе не замечает некоторую невыровненность диапазона и через раз проблемно звучащий верх, а иной раз даже и интонационные проблемы (опять же главным образом в верхнем регистре).
Наиболее близко к идеалу сегодня у Йончевой звучит середина, да и нижний регистр вполне уверенный, но верхушки – они же королевы вокала, без них никуда: смазана хотя бы одна, и уже впечатление несколько омрачено.
Впрочем, по сравнению с сомнительным бонусом в качестве брата певицы Марина Йончева, ее проблемы – и вовсе не проблемы как таковые. Бывший рок-исполнитель не так давно решил заняться классикой, и теперь именитая сестра курирует вновь испеченного тенора. Точнее недопеченного – если сила голоса и приемлемый тембр у него наличествуют, то школой не пахнет совсем.
Голос неровный и пестрый, верхний регистр не сделан вовсе, звучит оторвано и напряженно – того и гляди сорвется. В хитовой арии и финале первого акта из «Богемы», словом, тенор-бонус имел весьма бледный вид, а если к этому прибавить его неуверенную манеру держаться на сцене, то и вовсе выступление попахивало утренником в старшей ясельной группе, где заботливая воспитательница предлагает пришедшим в зал порадоваться неочевидным успехам ее подопечного.
А вот оркестровое сопровождение концерта скорее порадовало. Жирный, тембристый звук ГАСО как нельзя уместен в Пуччини, при этом оркестр не глушил певцов нигде – пуччиниевская экспрессия была явлена с очевидным чувством меры, что есть проявление хорошего вкуса.
Венесуэльский маэстро Диего Матеус сумел высветить мелодические и гармонические красоты партитур, но вот с формой иных номеров справлялся не всегда – в первом отделении интерлюдия из «Баттерфляй» и интермеццо из «Манон Леско» оказались исполненными по слогам, не было единой линии, соразмерности и законченности.
Во второй половине концерта сольные оркестровые номера оказались гораздо лучше продуманными – особенно удалась «La tregenda» из «Виллис», в которой свободное дыхание пуччиниевской фразы не означало остановок в течении музыки.
17 ноября 2019 г., "Новости классической музыки"