Очень известный американский автор технотриллеров и шпионских боевиков Тома Клэнси некогда сочинил один роман, не входящий в цикл о приключениях его любимого главного героя — Джека Райана. Он был издан в 1986-м и повествовал о Третьей мировой войне между СССР и НАТО, которая проходила в Европе и велась только обычными вооружёнными силами. Сам по себе роман «Красный шторм» литературно слабый и притом шапкозакидательский по содержанию. В этом он очень похож на советский довоенный роман «Если завтра война» Н. Шпанова.
Саму книгу Шпанова мало кто читал, зато её экранизацию видели многие советские граждане. Авторы мемуаров о Великой Отечественной этот фильм ругали за то, что он давал абсолютно неверное (как очень скоро выяснилось на практике) представление о будущей войне. Поскольку мировой войны между советским и западным блоком не случилось, данный роман Клэнси аналогичную роль не сыграл. Но при всей развесистой клюкве, которой этот роман перенасыщен, в нём есть один замечательный эпизод. Он короткий, поэтому процитирую его целиком:
«У них на глазах танковый батальон остановился у перекрестка на шоссе 101, в пятидесяти километрах к югу от Берлина. Где-то раньше они по ошибке повернули не туда, куда следовало, и теперь командир батальона разносил своих подчиненных. После двух минут отчаянной ругани вперед вышел молодой капитан и что-то показал на карте. Проверяющий полковник тут же высадил майора из танка, и разобравшийся в
обстановке капитан занял его место. Оператор снимал немую сцену —
расстроенный майор садился в штабной автомобиль, который направился по главному шоссе на север. Пять минут спустя двигатели танков взревели, и батальон продолжил движение. Съемочная группа собрала снаряжение, и старший группы не спеша пошел к французскому наблюдателю, который тоже присутствовал при этом.
— Каково ваше мнение о происшедшем, майор? — спросил репортер
телевизионной службы Эн-би-си.
— Они допустили ошибку в четырех километрах отсюда. Им следовало
повернуть налево, но они не сделали этого. — Майор пожал плечами — типично французский жест.
— Что-то на этот раз русские ошибаются слишком часто, а? — Репортер
рассмеялся, однако на лице французского офицера появилось задумчивое выражение.
— Вы заметили, что в составе батальона находился немецкий офицер?
Репортер вспомнил, что действительно на одном из офицеров был отличный от других мундир, но не придал этому значения. Значит, их сопровождал представитель армии ГДР? Тогда почему они не обратились к нему за помощью?
— Вот именно, — кивнул француз. Он не добавил, что уже четвертый раз
стал свидетелем того, что советские офицеры не просили немцев о помощи, и все это за последние два дня. В том, что советские части нередко сбивались с дороги, не было ничего нового. Русские пользовались другим алфавитом, не говоря уже о другом языке, поэтому такое случалось часто и, как правило, в русских частях находились офицеры восточногерманской армии, служившие проводниками. Но все это осталось в прошлом. Теперь русские старались ориентироваться на местности самостоятельно. Француз бросил сигарету на дорогу. — А что еще вы заметили, мсье?
— Полковник очень рассердился на этого майора. Потом подошел какой-то офицер — кажется капитан, — похоже, указал на ошибку и дал совет, как ее исправить.
— Сколько прошло времени?
— Меньше пяти минут, после того как они остановились.
— Отлично, — улыбнулся француз. Майор ехал теперь обратно в Берлин, а
у батальона появился новый командир. Улыбка исчезла.
— Чувствуешь себя очень глупо, когда сбиваешься с пути, правда?
Французский офицер сел в машину, чтобы следовать за русскими.
— А вам разве не доводилось сбиваться с пути в чужой стране, мсье?
— Конечно. С кем не случалось?
— Но ведь они исправили свою ошибку очень быстро — разве нет? —
Майор дал знак своему водителю отправляться. И на этот раз сделали это сами, подумал он. Очень интересно».
Обратите внимание — репортёр и военный разведчик видят одну и ту же сцену. Но выводы из увиденного делают прямо противоположные. Репортёр просто потешается над этими, как ему кажется, идиотами, хотя чуть позже признаёт, что сам не раз бывал в таких же ситуациях. А вот разведчик видит, что попав во вполне предсказуемую неприятную ситуацию, советские военные очень быстро нашли из неё выход, не привлекая при этом ГДРовского офицера, который должен был им помогать как раз в таких ситуациях. Значит, они учатся самостоятельно решать такие ситуации, а сопровождающий их ГДРовец просто подстраховывает на всякий случай. Причём советские военные не просто учатся, а ещё и тут же, на месте, отстраняют от командования не справившихся, заменяя их более толковыми офицерами.
Французский разведчик, осознав всё это, решает, что перед ним не дурачки, как решил репортёр (и несомненно, зрители, смотревшие его репортаж), а умелый и разумно действующий противник. Пока потенциальный, но в книге Клэнси очень скоро начинается настоящая война. Вот это и есть ответ на вопрос о том, зачем в увиденном (услышанном, прочитанном) искать подтексты и скрытые смыслы. Есть такая поговорка — даже если вы параноик, это не значит что за вами не следят.
То же самое относится и к содержанию фильмов, книг и т.д. — если вы видите в них только буквальное содержание, это не значит, что в них не содержатся и другие смыслы. Причём смыслов этих теоретически бесконечное количество. На практике же даже второй-третий смысловой слой расшифровывается обычным, не подготовленным к такой интеллектуальной работе человеком с огромным трудом. Почти никто этим и не занимается, увы.
Есть польза даже от чисто шуточных и развлекательных поисков скрытого смысла. Во-первых, становится привычной сама мысль о том, что скрытые смыслы в произведениях искусства существуют. Во-вторых, появляется навык если не находить эти смыслы самостоятельно, то хотя бы следовать за мыслью исследователя, который их ищет и находит. Разумеется, многие интерпретации говорят исключительно о внутреннем мире исследователя, а не об объекте его анализа. Но это не беда, потому что внутренний мир человека — намного более герметичная сущность, чем любой, даже самый загадочный текст. Поэтому опыт поиска и расшифровки подобных скрытых смыслов в любом случае может оказаться полезным в самых разных ситуациях. Например, позволит отличать реальный анализ от чистой интеллектуальной игры или сознательного мошенничества, а это уже немало.