Меня встретил любезный служащий и с почтением проводил до лифта.
Похоже, Абдулла наделил и своих сотрудников волшебным даром обаяния, которого у него самого хоть отбавляй.
На четвертом этаже меня препроводили в кабинет, своим убранством напоминавший дворец эмира. Альхаджи Абдулла, выйдя из-за стола, поспешил мне навстречу с распростертыми объятиями.
Он был одет дорого и со вкусом: белое кружевное одеяние, которое носят местные вожди, так называемая «рига», изготовленная в Баббаре, и круглая кружевная шапочка ручной работы придавали ему солидность. Он был высок, полноват, но при этом обладал поразительной для своих лет подвижностью.
Он широко улыбнулся, приветствуя меня, и во рту у него вспыхнули золотые зубы.
—Сынок, я так рад, что ты смог ко мне выбраться!
Его глаза лучились, седая редкая бородка тряслась в такт словам.
— Садись, дорогой. Возблагодарим всемогущие небеса - ты добрался цел и невредим.
— Прошу тебя, устраивайся поудобнее.
Я провалился в мягком кресле, придвинутом к огромному письменному столу из красного дерева.
Альхаджи сел напротив, и мы поболтали о погоде, о моей семье, об общих знакомых.
Вошел слуга с двумя бутылками ячменной браги и стаканами.
Мы налили каждый себе и выпили залпом.
Брага была горькой, вчерашней - как раз такая, какая мне нравится. Альхаджи облизнулся и откашлялся, давая понять, что пора переходить к серьезным делам.
— Ты, должно быть, гадаешь, зачем я пригласил тебя, - начал он, отерев брагу с подбородка бумажной салфеткой.
— Но, прежде чем я перейду к этому, позволь еще раз выразить мое искреннее соболезнование в связи с кончиной Фарука.
Вы с ним многого добились, можно сказать, семимильными шагами взбирались в гору. Ваш журнал стал по-настоящему влиятельным рупором. Уход Фарука нелеп, скорый, спасите небеса его душу.
Альхаджи сделал паузу, чтобы глотнуть браги.
Он глядел на меня так тепло и заботливо!
—Только сегодня, - заговорил он снова,- до меня дошли слухи о его уходе. Разве это не несчастный случай?
— Я и сам сбит с толку, но одно знаю наверняка: нет, это не несчастный случай, - ответил я и, стараясь не упустить ничего важного, поведал ему вкратце об открытке, которую Фарук прислал мне из Лагоса.
И о моей не слишком приятной беседе с коротышкой инспектором в полицейском управлении Кано и о Вере Нэш, таинственной белой даме, которую видели с Фаруком незадолго до его нападения.
Кое-что я сознательно опустил, например происшествие в «люксе» номер семь отеля «Даула».
Не стал я распространяться и об унижении, выпавшим на мою долю накануне вечером в «Козырном тузе».
—Обстоятельства ухода Фарука, - подытожил я,- наводят на мысль о том, что он пал жертвой детально разработанного плана, имевшего целью замять какой-то громкий скандал или что-то в этом роде.
Альхаджи Абдулла слушал меня не шелохнувшись, с горестной миной на лице, лишь изредка прикладываясь к браге.
Его лицо делалось все более задумчивым, а глаза - все нежнее и ласковее.
Когда я замолк, он откинулся в кресле и смежил веки.