Одним из недостатков жизни в изгнании, о которых писал Пушкин князю Вяземскому в сентябре 1825 года, было то, что у него не было возможности изучать английский язык, в котором он тогда остро нуждался. Именно в это время он писал "Бориса Годунова".
Пушкин хотел прочитать Шекспира в оригинале, потому что его не устраивали французские переводы, отредактированные Гизотом, да и в прошлом году он добавил в свою библиотеку английское издание, которое было опубликовано в Лейпциге.
Интерес к Шекспиру был одной из главных характеристик романтического движения, и его считали образцом для подражания оппозиционеры, выступавшие против драматических канонов неоклассицизма. Во Франции Вольтер, хоть и считал Шекспира варваром и всегда оставался верным неоклассической форме трагедии, сначала направил взгляды драматургов на шекспировскую тематику. В предисловии к Заире он посоветовал использовать историю Франции в качестве источника драматических произведений:
Именно перед английским "обнаженным театром" я должен был проявить смелость и выставить на сцену имена наших королей и бывшие королевские семьи. Мне кажется, эта новинка может стать источником своего рода трагедии. Да, нам до сих пор неизвестно то, что нам нужно. Несомненно, появятся счастливые гении, которые доработают эту идею, где Заира - лишь слабый набросок.
Вольтер никогда не заходил дальше, чем предполагал. Подобное дополнение к диапазону возможного драматического материала только, примерно, через сто лет в отношении Шекспира внесет какие-то большие изменения. За это время Шекспира в основном читали в версии Дюсиса, щедро укомплектованного счастливыми концовками и сентиментальными выражениями чувств.
Романтическая шекспировская критика была введена во Франции Гизотом в пересмотренное издание книг "Шекспировский перевод", "Расин и Шекспир" Стендаля и в предисловие Уго к Кромвелю, в котором он пропагандировал сочетание в драме прекрасного, возвышенного и смешного, присущего жизни.
У немцев Шекспиром восхищался примитивист Гердер и его последователи, писатели школы "Шторм и пьянство", которые подражали, среди прочего, великим писателям классического периода - Гете и Шиллеру. Интересно отметить, что в связи с использованием Пушкиных летописных пьес Гете и Шиллер, как и Вольтер до них, были особенно заинтересованы в адаптации типа шекспировских "Историй" к немецкой сцене, и что оба они писали пьесы конкретно с таким намерением.
Но именно критика Шлегеля в адрес Шекспира оказала наибольшее влияние на широкое распространение интереса к его произведениям не только в самой Германии, но и в других европейских странах, в том числе и в России. Как раз лекции Шлегеля по драматическому искусству и литературе, кстати, и читал Пушкин при сочинении "Бориса Годунова". Шлегель горячо атаковал французскую неоклассическую драму, противопоставляя ее драматической литературе Испании и Англии.
Некоторые из стилистических особенностей, на которые он обращал особое внимание в своей критике Шекспира, заслуживают упоминания, в связи с использованием их Пушкиным.
Шегель обратил внимание на тщательное смешивание стиха и прозы в пьесах Шекспира, а также на то, как уровень оратора определял в какой форме и среде он будет выступать. Он также отметил использование рифмованных куплетов, чтобы подчеркнуть окончание как отдельных выступлений, так и сценариев. Наконец, он похвалил мастерство, с которым, легким и почти незаметным прикосновениям, Шекспир мог показать, как некоторые идеи или чувства проникали в разум, а затем медленно приводили все другие мысли и страсти в подчинении ему, пока он не становился единственным мастером всех желаний и отвращения персонажа.
Шекспир начал читаться в России в середине 18 века, главным образом в переводах герцога Летурнера. Екатерина Великая была приятно удивлена им и даже попробовала свои силы в адаптации, перенесла "Виндзорских проказниц" в русскую обстановку, но "с выброшенными стандартными правилами драматического повествования".
Карамзин, чья "История русского государства" была для Пушкина одним из главных источников для "Бориса Годунова", также восхищался Шекспиром, а его перевод "Юлия Цезаря" появился лишь на год позже комедии Екатерины (вот идейные-то). Карамзин читал Шекспира в оригинале и отдавал дань уважения ему в "Поэзии" и "Письмах русского путешественника".
Нельзя было ожидать, что рано или поздно Пушкин обратится к Шекспиру, уже вдохновляя многих своих современников, которые пытались привнести в русскую драму новую жизнь и новую форму.
А продолжение темы в следующей статье. Спасибо, что читаете.
