Первый год моей работы в школе прошел очень тяжело. И не потому, что совмещал учительство с учебой в университете, а просто тяжело! Я не понимал учеников, они меня не понимали. Мне казалось, что я должен был впихнуть в них определенные знания. И если видел, что не получается, очень расстраивался. Дошло до того, что семиклассники стали моими врагами. Каждая встреча с ними была похожа на военные действия. Кое-как доработал год.
В новой школе мне предложили четвертые классы. И классное руководство. Помню линейку первого сентября. Надарили столько цветов, что я с трудом принес их в класс. Они стояли на подоконниках, учительском столе, на полу.
Примерно недели три-четыре шел по старой дорожке: такой-то объем знаний должен быть усвоен. И точка! Но потом вдруг что-то стало не по себе. Душа волновалась, совесть беспокоила. И вот как-то прихожу в свой 4-а. Смотрю на них, а они на меня. Доверчиво так смотрят: дети есть дети. И тогда какая-то сила заставила меня захлопнуть тетрадь с планами. Я открыл книжку и начал читать «Муму» Тургенева. Прочитал весь урок. Звонок прозвенел, а дети сидели с замершими лицами. Интересно было то, что слез я не заметил – просто выражение лиц было вытянуто-серьезное. Молча поднялись и вышли. Это было впечатление – сильное, толкающее. Дети не ожидали трагической развязки: им казалось, что прилетит какой-нибудь добрый волшебник и спасет собаку.
Вторым уроком у них была математика. Заглянул к ним, когда математичка еще не пришла в кабинет, и спросил: «А вы придете ко мне сегодня после уроков?». И, не дождавшись ответа, ушел. Они пришли все – просто так – поговорить. О книжке и о жизни. А когда дети говорили, то не вставали, как принято у нас. А я подходил к каждому и слушал его, смотря прямо в глаза. И все слушали каждого. Боже! Какое тепло было в душе – не высказать. И я чувствовал, что и у них тоже тепло в душе было – у каждого. Вот так и подружились. После весь класс приходил ко мне в гости – в однокомнатную квартиру. Сесть некуда, чашек не хватало. Но было хорошо.
Педагогикой это не объяснишь. Просто что-то такое появилось – человеческое и доброе. Через какое-то время я ушел работать на кафедру: очень хотелось пройтись и по другим дорогам.