Социальная структура Республики Македония указывает на то, что она представляет собой многокультурное, многоконфессиональное и многоэтническое общество. Здесь, на протяжении тысячелетий и столетий, основные мировые религии находили благодатную почву для своих цивилизационных ценностей, различных макро- и микро-культурных историй, которые заполняют мозаику для богатства этой части Балкан. С этнической точки зрения социальная структура Македонии является плюралистической. Представители различных национальностей и народностей жили вместе и живут здесь до сих пор. Численный демографический аспект время от времени меняется, но разнообразие и плюрализм остаются главными чертами этой области.
Гетерогенность или этническое разнообразие во времена социалистической Югославии, с образованием которой была создана македонская нация, также в какой-то мере регулировались должным образом. Так что, хотя полной социальной сплоченности и взаимодействия между различными этносами никогда не было, под флагом девиза «Братство и единство», которое было силой системы и не позволяло возвышать национализм, все проблемы были «заморожены», т.е. помещены в холодильник. Вопреки различным скрытым убеждениям на национальном уровне, особенно между действительно сильными фактами, не было притока явных конфликтов.
В Македонии, например, даже в монистические времена нельзя было говорить о хороших отношениях, особенно между двумя наиболее многочисленными группами населения – македонцами и албанцами. Македонцы, имевшие в руках государственный аппарат и считавшие государство национальным, по-разному пытались выразить свое превосходство. Их монополия на государство и идеологию, зачастую с помощью силы, одновременно поддерживала или демонстрировала власть «старшего брата». Таким образом, дистанция медленно, но верно росла, и два подобщества были созданы и жили один рядом с другим, но никогда не вместе. Во времена социализма латинская пословица Audi, vide, tace si vis vivere in pace (слушай, смотри и молчи, если хочешь жить в мире!) или «Если хочешь жить в Македонии так, как мы ее строим, иначе можешь идти на албанский, потому что ты все равно новичок!», представляли ценность для албанской общины. Граждане Албании должны быть довольны предоставленными им правами. Долгое время они должны были использовать македонские топонимы в СМИ и различных печатных изданиях (Скопье вместо Шкупи, Дебар вместо Дибры и т.д.). Государство, в частности, считало себя кесарем, господствующим над грамматикой. Албанцы должны были изучать, главным образом, историю других. Улицы и школы, места, которые были демографически доминирующими, назывались македонскими и славянскими героями и историческими деятелями (Цветан Димов, Райко Жинзифов, Борис Кидрик и др.). Им не было предоставлено право в полной мере выражать свою культурную самобытность; государство вмешивается даже в процесс присвоения имен их детям. На них были проведены эксперименты, как и в случае со смешанными классами, где они должны были изучать македонский язык. Перечень абсурдных вещей здесь не заканчивается; система вмешивалась в образ жизни албанцев. Было время, когда государство приняло решение о сносе дворов албанских семей под предлогом того, что за стенами окружающих домов неприятные вещи могут быть приготовлены для системы. Одним словом, албанский был «чернокожим» нашего общества. Он был представлен как прецивилизованный тип, представленный как потерянный на улицах и в толпе в Македонском мегаполисе и в обществе в целом. Метафорический вопрос, поднятый на первой странице журнала, говорит в том же контексте несколько лет спустя, и он был связан с параметром «Албанцы – баскетбол». Дискриминация наблюдается в примере Скопье, на левом и правом берегу реки Вардар. Даже слепой человек видит, что речь идет о двух городах, двух мирах. Одно «Teneke maalo» (трущобы), типичное гетто, без инфраструктуры, без объектов культуры, а другое, похоже, было перенесено на несколько десятилетий вперед, со всеми элементами, необходимыми современному городу.
После распада Югославской Федерации, как и во всех других обществах, придерживавшихся коммунистической идеологии, начался процесс преобразований, или, как было названо в интеллектуальных кругах, процесс перехода от монистической системы к плюралистической либеральной демократии и от государственного социалистического централизма к рыночной экономике. Этот процесс, начатый в начале 1990-х годов, фактически можно назвать первым переходом, процессом перехода к протодемократии. Это был этап, когда была создана вторая Македония в качестве наследницы АНОМ, созданной еще в 1944 году. Македонская модель демократических преобразований не похожа ни на одну из других моделей из стран с переходной экономикой. Причина этого заключается в том, что политическая элита шла не эволюционным путем политического переходного процесса, а путем политического и произвольного господства над албанской общиной в Республике Македония.
Первый переходный период фактически представляет собой тенденцию грубой этнизации государства, начавшуюся с инаугурации Конституции 1991 года, из преамбулы которой можно сделать вывод, что «конституционным народом нового государства является только македонский народ». Государственная политика, по словам Ульфа Бруннбауэра, рассматривает другие этнические общины только как гостей с определенными правами; их участие в управлении государством и администрации было символичным, намного меньшим, чем их реальный процент в общей структуре государства. Период 1990-х годов создал историю, урок, который нужно усвоить, как не управлять государством. Хотя высшее руководство Македонии назвало его «оазисом мира», аналитики говорят, что Македония - оазис абсурда. Субъективная самооценка - это бессмыслица, поскольку никто не может судить о своей сути. На самом деле, речь идет о контрабанде одежды/обзора национального государства в гражданском виде, которая ежедневно увеличивала дозу недовольства албанским населением. Ошибки совершались один за другим, как в киноролике: постоянная мажоритаризация албанцев в законодательном органе, произвольные решения, связанные с денежными знаками, в основном православными, государственными религиозными праздниками, применением силы в Радолисте, Старом Базаре, Тетово (проблема с Тетово) и государственным терроризмом в Гоштиваре.
Нетерпимость растет с каждым днем, и она достигает такого состояния, когда раздаются нацистские призывы типа «газовых камер для албанцев» только потому, что они хотят получить образование на своем родном языке. Нездоровое общество глохло даже при установке крестов на часовых башнях в Битоле и Прилепе, когда государство построило и финансировало «Крест тысячелетия», на Водне высотой 67 метров (на средства из государственных фондов, куда также вносят вклад граждане с различными конфессиональными принадлежностями), с тем, чтобы показать, что Македония является православной страной. Этнография, этноцентризм и попытки монокультуризации Македонии, были очевидны. Очевидно, что македонцы и албанцы не нашли общего языка «транзитологии» во время первого перехода. Второй проект по Македонии в качестве «реального» национального государства македонцев не увенчался успехом, и поэтому в течение первого года нового тысячелетия мы столкнулись с противостоянием, которое поставило под угрозу выживание Республики Македония.
После продолжавшегося несколько месяцев конфликта в 2001 году было доказано, что в критические моменты альтернативы конституции играют долгосрочную роль на пути к демократизации общества или консолидации демократии.