«Прекрасен и обычен на планете Земля и в ее окрестностях был день 15 июля 2222 года нашей эры, от начала же Великой Революции 305-го. Отерли с чела трудовой пот запыхавшиеся атмосферники, погасившие на середине истребительного пути коварный тайфун «Машенька»… В скромной сторожке на берегу речки Бикин в дебрях Уссурийского заповедника медики, историки и школьники чествовали одиннадцатого человека, прожившего без устали три столетия. Замяукали и жалостно закряхтели сотни тысяч новорожденных, будущих врачей, учителей и воспитателей, мастеров, ученых и спортсменов и - чего только не бывает? - великих писателей, художников и философов». (с) Стругацкие
Хорошо, когда всё хорошо. Светит солнце, играет музыка, улыбаются девушки и сидят на скамейках довольные старики. Магазины полны, транспорт ездит, летает и плавает, дети учатся, взрослые заняты делом и у каждого гражданина есть не менее двух рабов…
Мир идеальных представлений о государстве, справедливости, братстве и равенстве называется утопией (от «Утопии» Томаса Мора). Но порой мечта оборачивается кошмарным сном, государство становится тиранией, справедливый закон диктатурой, а свобода рабством. Осыпается штукатурка с домов, бомбовозы влекут смертоносный груз на позиции, старики безнадежно мечтают о прошлом, а молодежь опускает руки, не зная есть ли у спрута сердце.
Такой мир называется антиутопией и туда лучше не попадать – ничем хорошим путешествие закончиться не может. Однако, сопротивляться поздно, дверка уже приоткрылась, огоньки засверкали и неведомая сила увлекает вас, дорогие читатели, в дивный новый мир. На экскурсию становись!
День первый
Куда вы попали? Конечно же в город! Антиутопия не терпит лугов, овечек и милых пастушек. Вокруг урбанистический пейзаж, мрачные здания, слепые окна, черные рты репродукторов. Улицы днем пустынны, праздные прохожие канули в Лету. Злые, усталые толпы заполоняют транспорт утром и вечером.
Повсюду реклама – навязчивая и хлесткая, запоминающаяся с первого взгляда, впивающаяся в уши – и не дай бог отвлечься, отказаться смотреть и слушать. «Все с опаской смотрели на него, все, кто минуту назад мирно отбивал такт ногой под выкрики рупора: Денгэм, Денгэм, зубная паста, Денгэм, Денгэм, зубной эликсир - раз два, раз два, раз два три, раз два, раз два, раз два три, все, кто только что машинально бормотал себе под нос: паста, паста. зубная паста, паста, паста, зубная паста...» (Рэй Бредбери «451 по Фаренгейту»).
Над домами, на стенах, на страницах газет – победоносные лозунги, портреты вождей, цифры и графики достижений. Самый популярный цвет – красный, за ним чёрный и серый. Разнообразие не поощряется.
На улицах почти не видно детей – скорее всего, они живут в интернатах или специальных воспитательных комбинатах. Слова «отец» и «мать» стали отдавать непристойностью, а родительство сделалось неприятной обязанностью, вроде общественной чистки сортиров. Стариков, впрочем, тоже немного – голодная и суровая жизнь внесла свою лепту в очищение общества от балласта.
Взрослые охотно сбиваются в толпы, маршируют колоннами, но почти не проявляют симпатий друг к другу, даже мужья и жены держатся отстраненно. На удивление мало высоких, красивых, хорошо одетых людей, зато попадаются пьяные и «кайфующие» - в антиутопии наркотики не просто популярны, но одобряются государством. Не встречается нищих, попрошаек, бомжей – все они вымерли, выселены или давно отбракованы
Оглядевшись, вы, естественно, начинаете искать гостиницу – и не находите её. В мире антиутопий не принято путешествовать и не иметь своего жилья тоже не принято. Впрочем, где-нибудь на задворках или в трущобах среди полуразрушенных зданий непременно найдется ушлый старичок с глуповатым и хитрым личиком. За смешную оплату (он обрадуется и зажигалке и наручным часам) вы получите грязную, но пригодную для ночлега каморку – и уснете, не обращая внимания на клопов.
День второй
Вы проснулись. Хмурое солнце пробивается сквозь пыльные стекла, создавая атмосферу торжества безнадежности. Пустой желудок неприятно урчит, реагируя на тошнотворный запах вареной капусты, доносящийся из коридора. Еды у вас нет. Денег тоже нет. Остается одеться и выйти из дома. Чуткое сердце наверняка приведет вас к толкучке – маленькому рыночку, где молодчики с физиономиями продувных жуликов, продают невероятную рухлядь, бранясь и торгуясь. Среди товаров – консервы, хлеб, курево, сомнительного вида мясо, порнографические открытки. Книг нет.
На какое-то время вы почувствуете себя богачом – ваши новенькие ботинки, брючный ремень, пачка сигарет, даже носовой платок вызовут энтузиазм. Предположим, никто не скроется с вашей одеждой, не сдернет её с плеч, поигрывая ножичком. Горсть пестрых бумажек и монет с чеканным профилем Вождя приятно отяжелит карман, и вас направят к ближайшей столовой.
Получаса будет достаточно, чтобы осознать всю прелесть мира. Скудная, скверная пища – один из признаков антиутопии. Если вас кормят серо-розовым месивом неизвестного происхождения, с дряблым вареным луком, липким хлебом, желтовато-прозрачным, отдающим лежалой тряпкой чаем – можете не сомневаться, куда вы попали. Отбивает аппетит все – грязноватые скатерти, гнутые вилки, жирные тарелки, заляпанные стаканы с обколотыми краями. От еды во рту остается сальный привкус – придется смыть его алкоголем. Виски, джин или водку здесь подают средь бела дня в любой забегаловке.
На столике или сиденье вы скорее всего найдете газету. Содержимое её вряд ли покажется интересным или понятным:
…Отчет о суде над Рубашовым и Кифером подходил к концу. Когда Председатель оглашал подробности замышляемого преступниками покушения на жизнь руководителя Партии, присутствующие несколько раз прерывали его негодующими возгласами: «Смерть бешеным собакам!» (Артур Кестлер «Слепящая Тьма»).
Однако, печатный текст – способ ознакомиться с миром. С желтоватых страниц, напечатанных слепым шрифтом на плохой бумаге вы получите достаточно информации, чтобы сориентироваться – с кем воюет страна, за что борется, и кто виноват в текущих и будущих неприятностях.
Враги это важно, постарайтесь запомнить их имена.
День третий
Вы уже достаточно ориентируетесь в чудном новом мире, чтобы не походить на туриста или идиота. Однако всякого Штирлица выдают парашют и лыжи. Где-то на третий день вас наверняка «срисуют» представители местного подполья, которым не нравится веселенькая жизнь их страны. Скорее всего вам назначат свидание в уединенном месте. И предложат не только листовки с лозунгами.
Авторы антиутопий уверены – сексуальное инакомыслие и любовь способны подорвать любую систему. Поэтому в мире, где «кто сдает продукт вторичный, тот сексуется отлично» (Войнович «Москва 2042») злоумышленницей окажется любительница запретных радостей, а в царстве абсолютной свободы, где эротическим играм детей обучают с пеленок, преступником станет поборник супружеской верности.
Вас ждет романтическое приключение, полное ярких эмоций, воображаемых и реальных опасностей. Сексуальные преступники знают цену любви, поэтому постель становится для них полем битвы. Заодно вам приоткроется изнанка антиутопии – где на самом деле врут газеты и радио, как пришли к власти нынешние Вожди и сколько крови при этом пролилось.
Впрочем, даже если с романтикой не повезет, вы в любом случае ценный кадр – здоровее и крепче аборигенов, больше знаете, больше видели и мозг у вас не замусорен пропагандой. Нескольких дней вам хватило, чтобы ощутить себя прогрессором среди дикарей. Так что заманчивое предложение поиграть в Че Гевару вы, наверное примете. Вы же не знаете, что «это твое лучевое голодание в двадцати процентах случаев приводит к шизофрении?» (Стругацкие «Обитаемый Остров»). А когда узнаете – будет поздно.
День четвертый
Начнется с того, что вас арестуют. Просто, спокойно, без лишних церемоний и особой жестокости. За вами следили с первого дня, но выжидали – на живца можно поймать настоящих мыслепреступников. Ваши прогулки, беседы, любовные игры и непатриотические высказывания записаны, взвешены и найдены опасными. Ваш квартирный хозяин – маленький тихий доносчик, он проводит вас виноватой улыбкой и возьмется за веник, готовя ловушку для нового революционера. А вас ждёт допрос с пристрастием.
«Вы задержаны по статье двенадцатой у-пэ-ка о профилактическом задержании лиц, дальнейшее пребывание которых на свободе может представлять социальную опасность. Вы обвиняетесь в незаконной связи с враждебными элементами, в сокрытии или уничтожении вещественных доказательств в момент задержания... а также в нарушении постановления муниципалитета, запрещающего выход за городскую черту из санитарных соображений» (Стругацкие «Град Обреченный»)
Готовьтесь к боли – ничего подобного вам испытывать не доводилось. Вырванные ногти, выбитые зубы, раздавленные каблуком пальцы, бессонные ночи под яркой лампой, крыса, поднесенная к лицу. Вас будут бить и спрашивать, спрашивать и опять бить – признавайтесь во всём сразу. Помните имена врагов Отечества и стран-агрессоров – вы шпионите на них, выполняете задания за их грязные деньги, хотите убить Вождя и разрушить существующий строй. А ещё пьете кровь младенцев, развращаете невинные души, подсыпаете стекло в сено и плюете в суп членов Партии. Оправдываться бессмысленно.
В камере будет параша, грязные нары и соседи – либо такие же ни в чём не повинные жертвы, либо стукачи и «подсадные» заключенные. Всё, что вы скажете или сделаете, всё, о чём умолчите будет использовано против вас. Невиновных в тюрьме не бывает, есть лишь плохо допрошенные.
День пятый
Экскурсия в антиутопию подошла к концу. Сегодня вас расстреляют. Или повесят. Или сделают смертельную инъекцию, если общество отличается гуманизмом. Или просто выкинут за пределы цивилизации, на верную гибель. Виноваты вы или нет – никого не волнует, чужеродным и самостоятельно мыслящим здесь не место.
Но сначала придётся волей-неволей вывернуть наизнанку сознание. Вашим следователям и дознавателям мало признаний и голой правды, мало кровавых слез. Вы должны искренне полюбить Старшего Брата, поклясться в верности Неизвестным Отцам, своими руками собрать и сжечь спасенные книги. Только чистосердечное раскаяние, только хардкор. И не забудьте предать всех близких, родных и любимых!
«Отдайте им Джулию! Отдайте им Джулию! Не меня! Джулию! Мне все равно, что вы с ней сделаете. Разорвите ей лицо, обгрызите до костей. Не меня! Джулию! Не меня!» (Джоржд Оруэлл «1984»)
Будь антиутопия романтической фэнтези, блистательной космооперой или хотя бы суровым стимпанком, шансы спастись бы у вас оставались, хотя бы гипотетические. А в антиутопии в лучшем случае светит небольшая отсрочка из воспитательных соображений – вы смиритесь с вашей печальной участью, а новые подпольщики полюбуются на изуродованного седого старца и откажутся поднимать бунт.
Если ваш телепортер работает, самое время нажать на кнопочку и переместиться назад, в уютное домашнее кресло. Выпить крепкого кофе, съесть бутерброд с настоящим беконом и сыром, принять горячий душ и порадоваться, что все порождения мрачной фантазии остались в мире книги. Наш чудный новый мир совсем не походит на антиутопию! Покупать айфоны последних моделей действительно лучше, чем пользоваться старьём, злые соседи перманентно угрожают войной, тунеядцы-шпионы маскируются под певцов и художников, а врагов, которые не сдаются, удобно мочить в сортире…
Хорошо это или плохо, но язвительная антиутопия не теряет актуальности сотнями лет. Человеческие пороки и слабости никуда не деваются, новые Вожди примеряют прежние маски, новые палачи инспектируют арсенал и ругают нищенские оклады. Сопротивляться системе бессмысленно, революционеров приглашают на казнь или перекупают – «выродки» и Неизвестные отцы у Стругацких страдают одной и той же болезнью. Историю выворачивают наизнанку, перекраивают, как старое платье и уже не разберешь, каким хазарам и за что пытался отмстить Олег.
Бумажные книги не жгут – их выбрасывают из библиотек за ненадобностью. Выхода нет… разве только сказать «Я – Шекспир. Я Гомер. Я – Экклезиаст». И повторять наизусть бессмертные строки, передавать из рук в руки крупицы знания. Все пройдет, ночь завершится рассветом, война окончится.
«...И по ту и по другую сторону реки древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее каждый месяц плод свой и листья древа - для исцеления народов».
Да, думал Монтэг, вот что я скажу им в полдень. В полдень... Когда мы подойдем к городу. (Рэй Брэдбери 451 по Фаренгейту)
Топ-5 книг-антиутопий
Оруэлл «1984» - классика жанра. Лондон в тисках партийной диктатуры, война, репрессии, предательства и вездесущая пропаганда. «Большой Брат слышит тебя». Прототипы: гитлеровская Германия и сталинская Россия и Китай великого Мао.
Хаксли «О, дивный новый мир» - злая карикатура на общество потребления. Жесткий кастовый мир, деторождение в пробирках, сексуальная свобода и никаких огорчений. «Чем старое носить, лучше новое купить». Прототипы: США 60х годов.
Стругацкие «Град Обреченный» - место нигде во времени никогда. Город, живущий по законам бредового сна, куда попадают самые разные люди – от унтер-офицера вермахта до китайского дворника. Происходят катаклизмы, наступают павианы, смысла нет… или всё-таки есть? «Не люблю я, когда людей делят на важных и неважных. Неправильно это. Гнусно». Прототип: СССР 70х
Олди, Дяченко, Валентинов «Нам здесь жить» - мир взбесившихся вещей, домашних молитвенников и кровавых жертв. По улицам разъезжают мотокентавры, правительственные войска штурмуют оплоты сверхъестественных сил, а Легаты Печатей пытаются сохранить расползающуюся ткань мира. «Наверное, это и есть Ад». Прототип: Харьков 90х.
Дивов «Выбраковка» - уроды не должны жить, точка. Всех, кто лишает жизни ближних, насилует, ворует, рождается неполноценным – надлежит отбраковать, дабы они не портили генофонд человечества. Одна беда – неподкупным судьям начинает нравиться убивать… «Нам приходится делать больно одному человеку, чтобы стало хорошо другим». Прототип: Россия 90х