То открытие осенней охоты в Крыму на утку (впрочем, весенней там не бывает) в начале 90-х запомнилось навсегда. Время было непонятным. Мутным, можно сказать. Украина объявила о независимости. Жители полуострова недоумевали: одно дело, когда о принадлежности Крыма к Украине напоминают лишь забавные вывески над обувными магазинами «Будинок взуття», другое – когда все официальные бумаги, направляемые, в том числе, в местные общества охотников и рыболовов, вдруг стали печататься на украинском языке.
Но в самой охотничьей среде все шло своим чередом: коллективные выезды, дружные посиделки у костра, зори, канонады, споры, байки… Словом, сама живая независимость и свобода.
_______________________
Компания на открытие «утиного» сезона собралась большая – человек пятнадцать. До угодий, участка присивашской степи с многочисленными болотинами и ставками, километров 70. Машин хватало, но не было бензина. Когда его завозили на городскую АЗС, выстраивалась полукилометровая очередь. Отпускали строго по 10 л на автомобиль. Пришлось воспользоваться служебными связями, чтобы ночью, аки тати, заполнить канистры. Но все равно горючего было в обрез, пришлось экономить на количестве машин. В каждую набилось под завязку – с рюкзаками, оружием, походным скарбом. А еще дров по пути насобирали по лесополосам (в степи топлива нет).
По прибытии к Сивашу остановились у приглянувшихся заводей, местами окаймлявших залив. Часть компании занялась обустройством лагеря (одна двухместная палатка, тренога для казана, дрова да одеяла, вот и вся «инфраструктура»), другие развернули невод, разделись и с головой погрузились в ближайший ставок. Белый амур впечатляющих размеров прыгнул через сетку, хвостом залепив пощечину одному из рыбаков. За ним потом долго гонялись (озерцо было небольшое, уйти рыбина никуда не могла) - тщетно. Но настроение все равно поднялось: наловили и без того прилично.
Не успели начать праздник, а в компании «минус один»: здоровый мужик по прозвищу Зяблик (фамилия Зибко) уже лыка не вязал и скоро завалился в тени машины. Когда успел? Мы же выпивали долго, смакуя беседу, уху, водку и крадущиеся сумерки. Но все не бесконечно. Товарищ по имени Василий, невысокий, худой, но жилистый, зачем-то принялся будить Зяблика с маниакальной решимостью, какая наблюдается у еще не совсем пьяных, но уже совсем не трезвых людей.
Открыть наконец глаза спящего заставило предложение пострелять. «Спорим, не попадешь!, - горячился Вася, суя под нос товарищу свои часы. - Вот ставлю. А ты мне завтра трех уток отдашь, идет?». Зяблик грузно поднялся, пошатываясь спросонья пошел к своему старому «Запорожцу» (из первых серий, которых «горбатыми» звали) и вернулся с ружьем. Призывы, раздававшиеся от костра, прекратить мальчишество оба игнорировали. «Кидай», - пробурчал Зяблик, и высоко подброшенные часы полетели по направлению от стрелка. Показалось, что тот даже не поднял головы, когда прогремел выстрел. От отдачи могутное тело Зяблика сильно качнуло, упало и в этот вечер больше не поднималось. Видно, в «горбатом»хозяин изрядно к фляжке приложился. Он ее постоянно держал под ковриком в ногах, даже когда на работу ехал.
Часы всем обществом искали долго (сумерки сгущались), но нашли. Ходики выглядели печально: дробина разбила стекло, прошила механизм и вышибла донышко. На этом посиделки как-то сами собой свернулись — беседа не клеилась из-за Василия, который приставал к каждому, пытаясь внушить, что часы разбились от удара о степь.
Вставали, когда небо на востоке едва просветлело. Проснулись все, кроме палатки, куда набилось человек шесть. Откинули полог, и в нос ударило продуктами утробного брожения, кислой капустой и носками.
- Вы хотя бы проветривали!
- А мы проветривали!
- Чего тогда такой смрад стоит?!
- Так это с улицы надуло!
Теперь уже точно на ногах были все. Хватились Зяблика. Не было ни его, ни ружья, ни фляжки. Значит, все в порядке — глаз навострил и охотить отправился. Разбрелись по Присивашью (каждый наметил себе место еще накануне — так, чтобы друг друга ненароком не перестрелять). Охота выдалась знатной: утки то и дело налетали, канонада раздавалась со всех сторон. Часам к восьми все стихло — лет кончился, и народ стал подтягиваться в лагерь хвастать добычей.
Бивуак встречал нас такой картиной: у костра сидел Зяблик и что-то ел обеими руками. Над костром висел парящий котелок. Издалека подумали, что завтрак душа-человек на всех приготовил. Но вблизи стало понятно: что-то здесь не так — из котелка несло непотребным, как из ночной палатки. Или горшка. Оказалось, что Зяблика этим утром опять хватило только на один выстрел, которым он сбил баклана. Сказать, что птица эта несъедобна, - значит, ничего не сказать. Она отвратительна и, наверное, может вызвать приступы рвоты даже у африканского грифа-падальщика.
Но здесь вам не Африка. Зяблик успел захомячить почти всю полувареную тушку, о которой напоминали перья, устилавшие лагерь, и кости, сложенные аккуратно в тарелочку. И еще навар в котелке остался. Сам Зяблик находился в том блаженном гипералкогольном состоянии, когда уже ничего не хочется — ни водки, ни еды, ни сна. Разве что поболтать за жизнь. Что он, видимо, и намеревался сделать, но неожиданно отвлекла фигура Васи, возвращавшегося с охоты. Сначала на расстоянии никто не понял, что у того шевелится на уровне груди. Когда охотник подошел ближе, всем стало как-то неловко: к ремню за веревочку была привязана раненная утка, коряво пытающаяся лететь. Птица в порыве полета то натягивала «поводок», то бессильно повисала на нем, беспомощно трепыхая крыльями. Неловко было смотреть на это, неловко почему-то вдруг стало сделать мучителю замечание, а потому неловкость почувствовалась и за себя самих, и за дичь, которую настреляли.
Один лишь Зяблик встал и неожиданно твердым шагом подошел к Василию. «I що ж ти, собака, робиш?! Вона ж жива, їй боляче. Тебе б так, поганець!» Зибко был чистый хохол из Запорожья, и когда волновался, переходил на украинский язык. Человеком он слыл незлобливым, как все большие люди, и даже на «хохла» никогда не обижался. Зяблик схватил утку, мигом свернул ей шею и заорал: «Дай сюди мисливський квиток!». Вася так растерялся, что безропотно достал из кармана охотничий билет. Разъяренный Зибко выхватил его и со словами «який ти на хрін мисливець. ти кат» («какой ты на хрен охотник, палач ты») разорвал документ в клочья.
Понятно, что после инцидента в лагере что-то надломилось. Все делали вид, что ничего не произошло, хотя внутри и злились. Больше на себя, чем на Васю. Тот сначала пробовал отшутиться, потом сорганизовал на троих или четверых, напился и уснул. К полудню продолжать охоту решили семеро. Остальные под разными предлогами собрались и уехали.
История эта ничем не кончилась. Вася заявил в Обществе охотников и рыболовов, что потерял охотбилет в угодьях, и ему выдали новый. Хотя о произошедшем на Сиваше начальство уже знало от доброхотов. Но, видимо, решило: с кем по пьяни не бывает. Подумаешь, утка...
Охота интереснее если у Вас есть квадроцикл или снегоход. Пройти обучение и получить права Вы можете в Учебном Центре АВД.
