С последним ударом он исчез, и тут же неожиданно громко прозвучал голос Кадмуса:
– Господа, прошу вас, успокойтесь!
Протиснулся, наклонился, приложил ухо к сердцу покойного, заглянул под веко.
Затем похлопал по плечу одного-другого свидетеля, смахнул невидимую слезинку, мужественно улыбнулся и сказал:
– Кто знает, он ведь и с самого начала мог быть трупом.
Голоса и вправду стали спокойнее, многие послушно закивали. А к месту скорбного происшествия уже мчалась легкая и услужливая Серпентина, раздувая ветрилом прозрачную лиловую ткань.
– Начинайте! – скомандовал мистер Трикс и взмахнул серебряным молоточком, точно то была дирижерская палочка.
Мгновенно погасла люстра, и вспыхнули свечи боковых светильников. Одновременно с балконов грянул марш Шопена. Под траурные звуки оркестра покойника с головой накрыли нежным жоржетом (оказавшимся, впрочем, тончайшей полиэтиленовой пленкой).
Четверо неслабых мужчин не без труда приподняли останки усопшего, взвалили на подоспевшие носилки и понесли к выходу.
– Провентилировать и ароматизировать помещение! Всем, кто прикасался к покойному, желательно вымыть руки, – успевал распоряжаться и проявлять участие мистер Трикс. – А вам, сударыни, советую поскорее осушить ваши слезы и по-философски трезвее взглянуть на мир.
Ведь с каждым такое может случиться, идешь на праздник, а тут какая-нибудь петарда взорвется, трухнет сердечко, и не надо больше платить налоги... – подбодрил он после деятельной паузы не в меру впечатлительных женщин.
Тем временем многие вполне уже успокоились и, кто опасливо, а кто более уверенно начинали рассаживаться.
Иные даже деловито подсчитывали что-то на калькуляторах, другие просто обмахивались разноцветными благоуханными веерами, которые
Серпентина разносила в придачу к минеральным напиткам и кофе.
Наконец те, кто только смог, вернулись в зал. Майя, всю беготню проторчавшая на своем месте, заметила, что публика слегка поредела, злополучный ряд теперь и вовсе пустовал, да и вокруг него оставалось много свободного пространства. Сама она несколько раз с огромным трудом преодолела искушение глотнуть свежий ночной воздух и больше сюда не воротиться, однако соблазн досмотреть весь спектакль до конца оказался куда сильнее.
– Нет больше в зале трупов? – Мистер Трикс пытливо всмотрелся в оставшиеся физиономии. – Я прочел в лицах сомнение, но хотелось бы надеяться на лучшее. В любом случае будем продолжать. Итак, третий стринг. Основной и последний. Раритеты с изюминкой и реликвии. Все, без исключения, подлинники, а не верящим на слово, могу предъявить сертификаты. Допускаются безналичные платежи. Принимаются доллары, паунды, марки, евро, рубли, акции, банковские чеки, платежные карточки, векселя. Принимается абсолютно все!
Лицо мистера Трикса, прежде подвижное и переменчивое, лишилось мимики и жизненных красок. Мгновениями оно напоминало заговорившую посмертную маску.
Теперь он был в белом, ниспадающем легкими льняными складками облачении древнего жреца и мага. Однако Майя за время невероятного аукциона так привыкла ко всякого рода сюрпризам, что и не задавалась уже вопросом, когда он успел переодеться (и переодевался ли на этот раз вообще!) К тому же освещение зала приобрело призрачно-зеленоватый оттенок. О, этот подводный колорит, порождающий иллюзии, чего он только с нашим восприятием не выделывает! Наряд Серпентины в этом свете казался зелено-голубым, как трава и небо, а разделенный строго по вертикали на красное и коричневое облегающий костюм Кадмуса имел вид геральдического достоинства.
Собственно, с определенного момента она помнила очень немногое, ибо сознание оставляло памяти только то, что способно было переварить и осилить. Запомнилось, например, что зловеще-горбоносая соседка слева приобрела флакон и перстень Екатерины Медичи. Этим перстнем, массивным, с фигурной резьбой, она тут же украсила свой указательный палец и обнаружила, что он с секретом – печатка оказалась крошечным ларцом, а содержимое флакона, судя по отсутствию запаха, уж никак не могло быть духами.
Потом пошло что-то ритуальное и магическое. Одна экстравагантно-экзальтированная особа выкупила шейную золотую гривну из галльской усыпальницы, а заодно серебряный русальный браслет XII века из Киева, кто-то приобрел крошечную стеклянную ладью, принадлежавшую неведомому друиду, кто-то купил посмертную каменную фигурку из древнеегипетского саркофага, кто-то из драгоценного камня скарабея, кому-то досталась статуэтка скорчившегося римского лара, а кому-то средней величины, кельтский, с внутренним кругом и ветвистым орнаментом крест... Запечатлелись и кое-какие дары от муз и валькирий, хоть вообще-то представлено было их редкостное разнообразие, способное удовлетворить запрос военного и мирного времени.