10 ноября 2019 года надо бы придумать зачин пооригинальнее, чем "С меня на цифре тридцать семь в момент слетает хмель...", но — кому надо? Высоцкий всем знаком и всем дорог, хотя тридцать семь — это не цифра, а число, которое состоит из двух цифр: тройки и семёрки.
Речь о том, что тридцать семь лет назад все мы (кто тогда уже появились на свет) были моложе. Намного. На тридцать семь лет.
Утром 10 ноября 1982 года я сидел на лекции по высшей математике в аудитории Ленинградского Технологического института имени Ленсовета. И в перерыве из фасадного окна смотрел с однокурсниками, как по Загородному и Московскому проспектам засеменили дворники, которые развешивали на домах красные флаги с чёрными лентами.
В тот день ровным счётом тридцать семь лет назад стало известно о кончине Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, многократного Героя Советского Союза и Социалистического Труда, кавалера Ордена Победы и бессчётного множества других орденов СССР и разных стран, дорогого Леонида Ильича Брежнева.
Портить советскому народу кончиной руководителя седьмое ноября — красный день календаря — было ну никак нельзя. По случаю круглой даты, 65-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции, главу государства заставили отдежурить напоследок среди товарищей на трибуне Мавзолея. В телетрансляции с Красной площади видно было, что дышит Леонид Ильич, как карась на берегу, — изредка шлёпая губами и словно заглатывая воздух.
Тот праздник удалось проскочить: вождя дотянули до Дня милиции. И эпоха закончилась. Потому что товарищи Андропов и Черненко, по очереди до собственной кончины занимавшие пост Генерального секретаря в следующие два с половиной года, были уже скорее для анекдотов...
...хотя их предшественник многие годы исправно поставлял материал для устного народного творчества.
Однажды Брежнев инспектировал некий музей. Из-под кустистых бровей разглядывал картины, был чем-то недоволен, а на выходе у гардероба кивнул на стену и спросил: "Это что за жопа с ушами?".
Директор музея побелевшими губами промямлил: "Это... так сказать... это зеркало..."
Леонид Ильич неожиданно заулыбался: "А-а! Знаю. "Зеркало" — это Тарковский!".
Спи спокойно, дорогой товарищ.
