Настала глубокая ночь. Небо было ясным. Путь нам освещали яркие бесчисленные звёзды. Казалось, каждая из них была одинока, несмотря на пребывание в своём звёздном обществе. А я и вправду был одинок. Из потока мыслей меня вывел громкий и грубый крик Альдины: "Домой!" Я тяжело вздохнул и нехотя поплёлся вслед за ней. Ведь мне для счастья нужна была только одна ночь под бескрайним, усыпанным звёздами небом - я бы мог вдохнуть их энергию и даже прочувствовать их.
- Ты иди за деревом в подвал, сейчас костёр разведём. - Шмыгая носом, она наклонилась, чтобы расстегнуть пальто. - Мама!
Я хлопнул дверью. Помялся в тонком пальто с пять минут, кашлянул и пошёл. "Почему же ему было так тяжко в родном имении?.." Голова у меня была забита чем-то неведанным мне доселе, но уж точно не деревом. Это был чужой мне запах и он активно витал в воздухе, какой я жадно втягивал своим носом. Я остановился посреди ночной заснеженной дороги. Не знаю почему, мне захотелось плакать. Я понятия не имел, что могло послужить причиной для такого эмоционального всплеска. Я поднял голову. Небо... Шикарное небо... Его чудесный вид вызвал у меня странное, скорее непривычное ощущение. Ну да, небо. Более десяти лет я томлюсь здесь, в далёкой провинции и каждый божий день встречаюсь взглядами с этими небесами. "Ну что тут необычного?!" Я усмехнулся сам себе. Но в тот же миг стал серьёзным, словно какой-то человек из высоких. И в голову мне полезли какие-то несуразные строки, схожие с началом какого-то рассказа: "Было тяжело, но он жил. Пока наперекор всем своим ближним, но сознавал где-то в глубине разума, что его ждёт великий прорыв." Я попытался заткнуть этот поток совершенного абсурда, но у меня ничего не вышло. Тогда я сел на поваленный ствол присыпанного снежком дерева и начал обдумывать происходящее: "Что, ахах, что же это, хах, происходит?! Ведь, эм, развёрнутые строки в книгах, хех, это же удел писателей, верно? Но, ахахах, я... Нет, Господи, нет, я не из этих!.." А строки, тем временем, не стремились выпускать меня из уз цепких своих. Я достал платок из кармана своего пальто и принялся писать шариковой ручкой, подаренной знакомым. Знакомый мой, старше меня на 10 лет, почему-то никогда не приравнивал мою личность, как он выразился однажды, к моему семейству белок. Он видел во мне нечто большее, то, что я не в состоянии был увидеть, но то, что я чувствовал. Я никогда не воспринимал его слов всерьёз, для меня это всё было... Вещами несовместимыми с обыкновенным среднестатистическим парнем. Конечно, такие талантливые люди имели определённое и зачастую высшее место в истории искусства, но причём здесь вообще я? Но мой хороший знакомый однажды выразился, всё также сохраняя свою абсолютную безэмоциональность и имея бесспорно серьёзный настрой: "Невозможное возможно". Я никогда не понимал этого, как мне казалось, странного человека, хотя в какой-то степени сам им являлся. А уж тем более я не понимал смысла его во много раз страннейших высказываний на мой счёт. Но он был предметом моего безграничного интереса и я жаждил общения с этим человеком, ведь оно было для меня вроде живительной влаги. Он был книгой, книгой с ногами и похоже, знал всё, с чем сам никогда не соглашался. И тогда я заинтересовался его словами. Я попробовал допустить тот факт, что я - писатель. И то, что невозможное действительно возможно. Конечно, поначалу мне было ну очень смешно. Я так хохотал, словно умалишённый, ей Богу. Но тотчас же меня "вырвало" новыми строками. "Великий прорыв, его ожиданием он жил, питал иллюзии и так страстно желал... Желал вырваться из железной клетки тягостных трудов и нищеты." Я не чувствовал холода. Ни дуновение ветра, ни странная боль в пояснице, ни капающая жидкость из носа не могли меня остановить. Я уже не чувствовал пишущей левой руки, я уже и забыл, что имею две ноги, забыл, что вообще живу. Перестал чувствовать себя здесь и сейчас. Полностью отключился от окружавшей меня реальности.
Проснулся я в маленькой деревянной грузовой повозке, от её же умопомрачительного скрипа. От такой неожиданности я вскочил и начал наощупь искать свою шляпу. Но в это же мгновение я лёг обратно от адской режущей боли в спине, будто бы кто-то умышленно выпустил стрелу позади меня. Лицо моё исказилось в жалкой гримасе боли и отчаяния. Меня будто бы разрывало на части. Извозчик тяжело вздохнул и отхлестал тощую лошадь. Каждая кочка чувствовалась выстрелом из револьвера ковбоя. Слёзы текли из глаз моих ручьём и никакая сила не смела их остановить. Невольный стон вырвался из моей промёрзшей насквозь глотки и в этот же миг я потерял сознание.
2
- Мама, он простудился! Он... - Мама важно расхаживала из стороны в сторону, горделиво задрав свой и без того мерзкий шнобель.
- А я будто бы слепая. Если хватит сил - подождёт. Здесь поблизости никаких больниц нет.
А я в тот момент принял твёрдое решение ждать. Тихо и смирно. Пока с моей спиной что-нибудь не сделается.
Наступила ночь. Я спал очень плохо и кричал во сне. Мне снилась боль, адская мука. Мне было так плохо... Мне было жарко, меня тошнило. Я часто и глубоко дышал. С полуоткрытыми веками, сквозь горячку, я звал прислугу. Она довольно быстро прискакала на мой зов.
- Милая, возьми тот лист, возьми ручку, у меня в кармане лежит, пиши...
Меня вырвало. Ручки она не нашла, значит, вывалилась по дороге. Она взяла перо и чернильницу. Я принялся диктовать, точнее, изливать душу. "Он был так близок и он верил, что однажды, настигнет его великий потоп... Потоп... Нет, зачеркни. Верил, что однажды вырвется из этого кошмара..." Служанка резко изменилась в лице и посмотрела на меня недоумевающим и без того глупым взглядом. У меня не было ни сил, ни желания чем-то с ней делиться. Я не знал её, она не знала меня. Я боялся, что вдруг она, продолжив писать эти строки, резко догадается, что я пишу о себе и своих переживаниях. Но сил не было и я продолжил еле слышно диктовать не свои слова, слова, диктованные мне Высшим разумом, слова, решающие мою бедную судьбу. Диктовал я всё тише и тише, так что девушке приходилось по несколько раз переспрашивать. Внезапно, я вновь потерял сознание.
- Эй, эй ты, писатель! Ну что, драматург?! Эй, хе-хе! Это я, ну же! Хм... Твой старый приятель! Ахах...
Я поднял голову. Вдруг, мне стало ещё хуже. Я просто приоткрыл глаза. Я узнал его, своего старого знакомого. Он широко улыбался, но в глазах его я видел сочувствие и некую печаль. Я приоткрыл свои тонкие губы.
- А... Это ты, старый знакомый... Разница в 10 лет...
По его щеке скатилась слеза. Я точно не знаю, что она выражала, быть может радость, быть может - скорбь, а может - просто счастье! Счастье быть со мной рядом и слышать мой до неузнаваемости хриплый голос. Его большая ладонь потянулась к моему плечу. Он похлопал меня и вздохнул ещё глубже, опустив свой взгляд.
- Ох, да... Ты - талантище! Я не позволю тебе умереть, слышишь, не позволю!
Он зарыдал пуще прежнего. Мне было безразлично. Мой взор был расфокусирован. Я перестал воспринимать что-либо. Я вновь потерял сознание. Но на этот раз, всё обстояло совсем иначе.